В статье характеризуется состав шляхты города Могилева на основании документа из фонда Могилевского губернского дворянского депутатского собрания за 1816 г.
20 января 1816 г. был издан указ Сената Российской империи, знаменовавший очередной виток правительственной политики по «разбору шляхты», под которой понимают комплекс мероприятий, направленный на уменьшение численности шляхетского сословия на территории бывшей Речи Посполитой [4, л. 119]. В соответствии с указом требовалось составить в белорусских губерниях четыре ведомости о шляхте, которая:
1.была утверждена в дворянском достоинстве губернскими депутатскими собраниями и проживала на собственной земле;
2.проживала на собственной земле, но не доказала свое происхождение;
3.была утверждена в дворянском достоинстве, но проживала на арендованной земле или в наемной квартире;
4.не доказала свое происхождение и не имела собственной земли. Представители городской полиции (каждая часть документа подписана
частным приставом) включили в список 64 домохозяйства с общим количеством 240 человек. Список содержит важную информацию о владении шляхтичами землей, роде их деятельности, утверждении в дворянском достоинстве, а также возрасте и составе их семей. Тем не менее, на основании указанного документа мы не можем говорить о численности высшего сословия в Могилеве и об удельном весе шляхты в составе жителей города по следующим причинам. Во-первых, учет населения в Российской империи в первой четверти XIX в. был поставлен слабо, что не позволяет, точно выяснить численность жителей Могилева. Так, современный энциклопедический справочник о городе на 1825 г. дает сведения о 11 600 жителей [2, с. 12]. В тоже время в монографии О.В. Лепеш на основании документа из фонда канцелярии генерал-губернатора Витебского, Могилевского и Смоленского генерала от кавалерии П.Н. Дьякова на 1842 г. говорится о 8887 жителях города. Причем точно указан городской доход 52450 руб. 45 коп. и расход 47743 руб. 73 коп. [1, с. 156]. Во-вторых, документ 1816 г., о котором идет речь в данной статье включает только шляхту, а не дворянство. И хотя в рассматриваемый период деление на «дворян» и «шляхту» было весьма условным, не привязанным к четким критериям, представителями российской администрации, как правило, составлялись отдельные списки о дворянах и шляхте. Обнаружить список дворян города Могилева нам не удалось, однако по Могилевскому уезду за 1815 г. был составлен отдельный список дворян [3, л. 35-54] и шляхты [3, л. 1-34]. Кроме того, Могилев, как губернский город, являлся центром притяжения для шляхтичей, приписанных к уездам не только Могилевской, но и других белорусских губерний, в качестве места службы в государственных учреждениях, у частных лиц и католических орденов.
В список 1816 г. в городе Могилеве по первому пункту (шляхта, которая была утверждена в дворянском достоинстве губернскими депутатскими собраниями и проживала на собственной земле) были включены 10 домохозяйств, в которые входили 19 лиц мужского пола и 21 женского пола [4, л. 15-16]. Главами домохозяйств были записаны Франтишек Жизневский, Юрий Китовский, вдова Прасковья Сергеевич, Варфоломей Сергеевич, Федор Запольский, Иван Жарко (фамилия указана неразборчиво), Томаш Лукомс- кий, Иван Худалевич, Степан Шадурский, Иван Сиволап.
По второму пункту (шляхта, которая проживала на собственной земле, но не доказала свое дворянское происхождение) были включены 7 домохозяйств во главе с Данилой Вержбовским, Николаем Касиловским, Степаном Татарским, Иосифом Белецким, Иваном Белецким, Григорием Мержи- нецким, вдовой Авдотьей Жудро. Всего 18 лиц мужского пола и 17 женского пола [4, л. 17-17 об.]
По третьему пункту (шляхта, которая была утверждена в дворянском достоинстве, но проживала на арендованной земле или по заставному праву) в список 1816 г. включены 29 домохозяйств, которые возглавляли Николай Сторосевич, Михаил Миткевич, Викентий Пиорович, Венедикт Пунинский, Яков Левкович, Викентий Чеховский, Мартин Залеский, Семен Гелиашевич, Юзеф Апшевский (фамилия записана неразборчиво), Петр Даревский, Иван Грушецкий, Казимир Волынцевич, Викентий Дыбовский, Петр Непокой- чицкий, Игнатий Ковзан, Томаш Пемаилович (неразбочиво), Иосиф Пиотух,
Степан Зыль, Иосиф Ковзан, вдова Анна Филипова, Гаврила Устинович, Матвей Чыжевский, Иван Абаканович, Иван Шамко (неразборчиво), Михаил Станкевич, вдова Виктория Янковская, Андрей Згорельский, Викентий Ходн(к)евич, Федор Згорельский. Всего по третьему пункту названы 59 шляхтичей мужского пола и 57 женского пола [4, л. 21-24]. Эта группа оказалась самой многочисленной и составила 48,3 % среди могилевской шляхты.
Наконец, по четвертому пункту (шляхта, которая не доказала свое происхождение и не имела собственной земли) перечислены 18 домохозяйств Франтишка Гурского, вдовы Анны Бо... (фамилия указана неразборчиво), Бенедикта Маковского (неразборчиво), Ивана Бурачевского, Ивана Еленс- кого, Ивана Троцкевича, Михаила Кроковского, Алексея Ходратовича, Войцеха Грабовского, Ивана Войцеховского, Иосифа Вержбовского, Мартина Верховского, Петра Панкевича Колонтая, С. (имя указано неразборчиво) Анд- рущеевского, Адама Щербы, Казимира Лукомского, Антония Конаржевского, Ивана Липинского. Всего 23 человека мужского пола и 26 женского пола [4, л. 25-27].
Все шляхтичи, включенные в списки по городу Могилеву по 1-4 пунктам, не были утверждены Герольдией Сената (хотя в анкете был выделен отдельный пункт для указания даты утверждения). Отметим, что среди причин, которые не позволяли белорусской шляхте представить документы на утверждение в Герольдию были причины объективного характера: утрата документов в годы наполеоновского нашествия 1812 г. из-за пожаров, грабежей, неожиданной смерти родственников. С другой стороны, подход Могилевского губернского дворянского депутатского собрания к утверждению во дворянстве членов местного шляхетского общества был весьма мягким. Можно сказать, что не утвержденными в дворянском достоинстве в Могилевском уезде остались лишь те, кто либо не представил никаких документов, либо представил столь сомнительные свидетельства своего происхождения, что их невозможно было принять к рассмотрению. Ряд случаев носил просто анекдотический характер. Так, сторож Могилевского губернского правления Степан Татарский предъявил справку из правления, что был принят на работу как человек благородного происхождения [4, л. 17 об.]. Кому именно и каким образом он свое благородство доказал, Татарский умолчал. Приведем ещё один характерный пример, какого рода «документы» предъявляли шляхтичи в подтверждение своих дворянских прав. Уроженец Житомирского уезда Волынской губернии Войцех Грабовский представил бумажку (иначе не её не назовешь), выданную ему в 1804 г. помещиком Бабиновецкого уезда Тадеушом Бжезинским. На листе бумаги было кратко указано, что Бжезинский взял от матери «без всякого письменного вида» 14-летнего сына шляхтича Грабовского «для дзялов музыкальных на инструментах музыч- ных» [4, л. 33]. В 1815 г. помещик умер, Войцех переехал в город Могилев, где «женясь на дворовой девке», стал самостоятельно зарабатывать себе на пропитание [4, л. 34].
Отметим, что из членов 29 домохозяйств (116 чел.), утвержденных дворянским собранием и проживавших в городе на арендуемой земле или в наемной квартире (третий пункт), члены по меньшей мере 12 семей не были уроженцами Могилева. Из Рогачевского уезда прибыли Викентий Перович, Мартин Залеский, Иван Грушецкий, из Чаусовского переехал Иосиф Пиотух, встречались выходцы из Копысского, Виленского, Быховского, Мстиславского и наиболее часто Могилевского уездов [4, л. 21-27]. В целом, анализ документа приводит к выводу о довольно высокой мобильности представителей шляхетского сословия. Типичным является случай Ивана Бурачевс- кого. Последний сообщил, что отец его родом из Виленской губернии, откуда переехал после женитьбы в Могилевскую, жил с семьей у разных владельцев, дольше всего в деревне Нежков, где и умер. Мать Бурачевского вдовствовала в Быховском уезде. После смерти родителей Иван «находился у разных владельцев в услужении». В 1800 г. он женился и стал жить в Могилеве, «имея пропитание от заработков». Бурачевский утверждал, что «в оклад» его родители никогда записаны не были, предположил, что документы о его происхождении могут находиться в Виленском дворянском собрании, но других подробностей сообщить не смог [4, л. 25 об.].
Приведем ещё одни характерный пример подобного рода. Франтишек Гурский пояснил, что его отец Казимир Гурский жил в Оршанском уезде на земле Романовичей, затем стал арендатором в Рогачевском уезде, откуда 15 лет назад переселился на жительство в город Могилев, где подал в губернское дворянское собрание документы о своем происхождении. В доказательство своих слов Франтишек смог предъявить только аттестат, выданный его брату Дементею в 1803 г. (брат умер в Чаусовском уезде в 1813 г.), который подтверждал, что документы Д. Гурского действительно находились в Могилевском дворянском собрании [4, л. 25].
В последнем четвертом пункте рассматриваемой ведомости (не доказали происхождение и не имели собственной земли) преобладают шляхтичи, живущие за счет разных «заработков». Что понимается под «заработками» не всегда указано в документе. Это и работа объездчиками в питейной конторе, и доход от частных уроков, служба почтальоном, сторожем и звонарем в кармелитском костеле. Место последнего занимал Петр Панкевич-Коллонтай Слепой (именно так указано в документе). Возможно, Петр провел всю жизнь при кармелитском костеле Св. Станислава. Он не смог (или не пожелал) ничего рассказать о своих родителях, документов в Могилевское дворянское собрание никогда не подавал [4, л. 26 об.].
Ещё в 1970-х гг. британские исследователи П. Ласлетт и Ю. Хэммел предложили следующую классификацию семейных форм:
1.хозяйство, ведомое одиноким человеком (single);
2.хозяйство, члены которого могли быть родственниками, но не образовывали брачных пар (no family);
3.хозяйство на основе одной брачной пары с детьми (simple family);
4.расширенное (extended) хозяйство, в котором помимо брачной пары присутствуют другие родственники (холостые или вдовые);
5. многосемейное (multiple family) хозяйство, в котором сосуществуют
несколько брачных пар [5].
Придерживаясь данной классификации, автор рассмотрела распределение семейных форм в среде шляхты, проживавшей в 1816 г. в городе Могилеве. К первому типу можно отнести 14 % домохозяйств, ко второму - 4 %, к третьему - 66 %, четвертому - 5 % и к пятому типу - 11% семей. Таким образом, для могилевской шляхты характерны высокие показатели одиноко проживающих шляхтичей, а также простых семейных пар, состоящих только из родителей и детей. Одновременно в городе был значительно ниже, чем в уезде, процент сложных многосемейных хозяйств. Можно сказать, что шляхта города Могилева в начале XIX в. демонстрирует модель брачного поведения, характерную для стран Западной Европы.
Анализ 64 домохозяйств Могилева позволяет определить, что в шляхетской среде в среднем вместе проживали по 4,2 человека. Средний возраст вступления в брак составлял для мужчин 29 лет, для женщин — 21 год. Холостых шляхтичей старше 25 лет было не мнее 13 %.
В состав 64 домохозяйств города входило 66 брачных пар. Среди последних 15 пар не имели детей, что составило крайне высокий показатель 22,7 %. Учитывая существовавшую в шляхетской среде тенденцию довольно поздних браков (особенно для мужчин), автор сделала попытку вычленить из состава бездетных пар «молодые» шляхетские семьи. К таковым можно отнести Викентия (39 лет) и Варвару (25 лет) Чеховских, Григория (40 лет) и Елену (27 лет) Залеских, Степана Татарского (20 лет) и его жену (18 лет), Томаша Белецкого (25 лет) и его жену 18 (лет), семью сына Анны Филиповой (мужу и жене по 30 лет), Павла Устиновича (30 лет) и его жену (25 лет), Ивана Абакановича (42 года) и его жену (24 лет) и Войцеха Грабовского (34 года) и его жену (22 лет).
Вместе с тем, с большой долей уверенности мы можем отнести к бездетным семейные пары Викентия (50 лет) и Теофилии (40 лет) Пиорович, Семена (60 лет) и Ефросиньи (45 лет) Гелиашевич, Венедикта Жарко (58 лет) и его жены (35 лет), Мартина (50 лет) и Марии (38 лет) Залеских, Иосифа Ковзана (56 лет) и его жены (70 лет), Казимира (40 лет) и Марии (38 лет) Волынцевич, Антония Конаржевского (52 года) и жены (47 лет). В случае учета в качестве бездетных только перечисленных в данном абзаце пар, показатель бездетности в среде шляхты города Могилева остается довольно высоким и составляет 10,6 %. Этот феномен требует объяснения
исследователей.
Таким образом, в 1816 г. в составе шляхты города Могилева самой многочисленной была группа утвержденной в дворянском достоинстве в губернских дворянских депутатских собраниях и проживавшей на арендованной земле шляхты (48,3 %). Ни один представитель могилевской шляхты не был утвержден во дворянстве Герольдией Сената Российской империи. Основным источником дохода для большинства могилевских шляхтичей являлись «разные заработки», под которыми понималась как служба в государственных учреждениях, так у частных лиц и католических орденов. Среди домохозяйств в шляхетской среде города преобладали (66 %) хозяйства на основе одной брачной пары с детьми (simple family). Высоким был также показатель одиноко проживающих шляхтичей (14 %).
Список литературы и источников:
1.Лепеш, О. В. Комитет Западных губерний: организация и дятельность (1831-1848 гг.) / О. В. Лепеш. - Минск : РИВШ, 2010. - 158 с.
2.Могилев [Текст] : энциклопедический справочник / ред. И. П. Шамякин. - Минск : Белорусская советская энциклопедия, 1990. - 471 с.
3.Национальный исторический архив Беларуси (далее НИАБ). Ф. 2066 (Могилевское губернское дворянское депутатское собрание). Оп. 1. Д. 13. Список дворянских и шляхетских фамилий Могилевского уезда на 241 л.
4.НИАБ. Ф. 2066. Оп. 1. Д. 14. Прошения разных лиц о причислении к дворянскому сословию на 469 л.
5.Hammel, E. Comparing household structures over time and between cultures / E. Hammel, P. Laslett // Comparative Studies in Society and History. - 16 (1974). - P. 73-109.
С.Л. Луговцова (Минск, Беларусь Белорусский государственный университет
