За восемь месяцев этого года Джон Керри, спецпредставитель Президента США по климату, посетил 15 стран, летая коммерческими рейсами, и уже одно это, учитывая, что свою карьеру Керри начал в 1970-е годы, вызывает уважение. Влияние Джона Керри в Белом Доме велико, однако есть трудности – не все получается.
Совсем скоро в шотландском Глазго состоится главная в этом году встреча на высшем уровне по климату, и нет уверенности в том, что саммит пройдет гладко. Индия и Китай на переговорах не дали обязательств о повышении своей роли в борьбе с изменениями климата. Бразилия практически демонстративно не собирается отказываться от сжигания угля. А вырубка там лесов Амазонки, как важный фактор, способствующий глобальному потеплению, стала уже кинематографическим сюжетом. Австралия совершенно недвусмысленно хочет сохранить существующую модель экспорта, основанную на поставках угля.
Но существует один нюанс, который может удержать всю конструкцию новой климатической политики от развала или торможения. Это – комбинация компромисса с предложениями, которые США используют в переговорном процессе с другими государствами. Новая тактика позволяет создавать новые партнерства и инициативы, а главное – стимулы. При этом избегая требований и прямого давления, что может сделать систему внедрения энергетического транзита более устойчивой в длительной перспективе.
С конца августа цены на энергоносители резко выросли. Цены на электроэнергию в Германии и Франции за последние три недели подскочили примерно на 40%. Во многих странах, включая Великобританию и Испанию, правительства вводят экстренные меры для защиты потребителей. Даже некоторые заводы перестают работать – от алюминиевых в Мексике до заводов по производству удобрений в Великобритании. В США, крупнейшем в мире производителе природного газа, звучат призывы к администрации Байдена ограничить экспорт сжиженного природного газа, цена на который стремительно выросла. Больше всего пострадала Великобритания, которая получает около 40% своей энергии из природного газа и 20% от ветряных турбин – газ резко подорожал, а ветры неожиданно ослабли. Европейские правительства вводят нерыночные механизмы, такие, как в Италии ограничение цен на энергоносители. В Китае ряд провинций испытывают перебои с подачей электроэнергии.
Много факторов «виновато» в сложившейся ситуации. Среди них холодная и продолжительная зима в северном полушарии, во время которой были значительно исчерпаны запасы европейских стран, оказавшиеся на 25% ниже исторического минимума. Множество мелких сбоев замедлили глобальное производство. Например, ремонтные работы во время коронавирусных локдаунов или пожар на норвежском заводе по производству СПГ. Другая причина – быстрый восстановительный рост национальных экономик. Ну и климатический фактор испытывает цены на стойкость: выбросы углерода в Европе стоят дорого: начиная с 30 евро за тонну в начале года, они поднялись до рекордных 63 евро в начале сентября.
В Китае после резкого ограничения числа предприятий, производящих электроэнергию на угольных электростанциях, были спровоцированы перебои с подачей электроэнергии. И, в целом, обратный переход на уголь не стал массовым, что привело к дальнейшему росту цен на газ. Отсутствие альтернатив усугубило сокращение предложения. Увеличение спроса на сжиженный природный газ в Азии по мере того, как экономика там оправилась от спада, вызванного COVID-19, привело также к росту цен. Между тем ветряные турбины, которые вырабатывают около 10% электроэнергии в Европе, замедлились в течение необычно безветренного лета, что уменьшило ветровую генерацию.
Последние десятилетия приучили промышленность к отсутствию дефицита энергоносителей на рынке. И первый же серьезный стресс-тест показал, насколько мировая промышленность уязвима перед лицом сокращающихся энергетических альтернатив. Например, нефтяные компании должны ежегодно выделять около 80% капитальных затрат только на то, чтобы не допустить уменьшения запасов. Но за последние шесть лет ежегодные капитальные вложения отрасли упали с 742 млрд. долларов до 340 млрд. долларов в этом году. В прошлом году сокращение предложения было обусловлено снижением спроса из-за пандемии COVID-19. Но, как только мировая экономика начала восстанавливаться, мы увидели недостаток предложения и рост цен. Поэтому главная задача сейчас – сгладить волатильность на рынке энергоносителей, так как «энергетический переход» продолжается, а вертикально-интегрированные энергетические компании не собираются инвестировать в капитальные вложения, а наоборот – планируют их сокращать. В то время как другие узкие места мировой экономики – нехватка контейнеровозов и микрочипов – вызвали резкий рост капитальных затрат, инвестиции в ископаемое топливо продолжают сокращаться. Владельцы крупнейших нефтяных компаний планируют, и это видно из их долгосрочных стратегий, что спрос на нефть в конечном итоге достигнет пика, а это сделает долгосрочные проекты нерентабельными. Поэтому, несмотря на то, что цены растут, инвестиции в нефть не увеличиваются.
Эта ситуация наглядно показывает, что мир плохо подготовлен к энергетическому транзиту. Также мы видим, что цены на энергоносители, особенно на электроэнергию, перестают быть устойчивыми. И нужно, по всей видимости, серьезно менять подходы по управлению ценовым механизмом, иначе сама климатическая концепция перестанет поддерживаться обществом.
Да, саммит по климату состоится в Глазго через несколько недель, и сегодняшний кризис с нехваткой энергии спсобен изменить тональность переговоров. Некоторые страны могут, конечно, уклониться от принятия твердых обязательств по сокращению потребления угля и более амбициозных планов по выбросам.
Но в одном можно быть уверенным – чем дольше цены будут оставаться высокими, тем больше вероятность перехода к чистой энергии и конец эры ископаемого топлива.
Источник - Журнал Междунанодная жизнь
