В 1915 году, после неудачной французской кампании, в ходе которой Германии не удалось разбить союзные войска и взять Париж, немецкое командование решило перенести главный удар на Восточный фронт и вывести из войны Россию. Весной-летом 1915 года немцы выдавили русские войска из Галиции, Польши и Литвы, а фронт постепенно приближался к Ставке Верховного главнокомандующего, располагавшейся в местечке Барановичи.
Генерал-квартирмейстер Штаба Верховного главнокомандующего генерал Ю.Н. Данилов в своих воспоминаниях писал: «В середине августа (по новому стилю – прим. авт.), когда наши армии Северо-Западного фронта, отходившие от Нарева, средней Вислы и из Галичины, стали выходить на фронт Осовец – Белосток – Брест, в штабе Верховного Главнокомандующего был поднят вопрос о необходимости переместить Ставку более к востоку, чтобы предоставить все пункты вдоль рокадной линии Двинск – Вильна – Барановичи – Ровно в распоряжение фронтов» [1, с. 382].
Были избраны несколько пунктов, находящихся примерно за серединой фронта армий и удобных в отношении железнодорожных сообщений: Орша, Борисов, Быхов и Могилев. Генерал Данилов настаивал на избрании Борисова, который лежал на крупной железнодорожной магистрали и не был значительно отдален от района боевых действий.
Для осмотра всех этих пунктов и выбора наиболее удобного для расположения Ставки был командирован с несколькими офицерами Комендант штаба, генерал Саханский.
Могилевский вице-губернатор, князь Владимир Андреевич Друцкой-Соколинский визит генерала Саханского описывал так: «Как-то в августе 1915 года, в одно из воскресений, во время нашего поспешного и, скажу, катастрофического отступления по всему фронту, полицеймейстер приехал мне доложить (губернатор был в разъездах и я управлял губернией), что комендант Ставки Верховного Главнокомандующего генерал Саханский в сопровождении нескольких офицеров разъезжает по городу, осматривает здания и даже заходил в губернское правление, окружной суд и казначейство.
Вечером того же дня звонок городового на подъезде (я занимал тогда прелестную квартиру с отдельным ходом, на высоком берегу Днепра), известил о приезде посторонних, а через минуту мой человек доложил о генерале Саханском со свитой.
После взаимных представлений генерал сообщил мне, что вопрос о переносе Ставки Верховного Главнокомандующего из Барановичей в Могилев в принципе решен, что все виденное им за день в городе очень его удовлетворило, но что для размещения Ставки и расселения ее чинов необходимо будет взять весь губернаторский дом, в котором поместится сам Великий Князь Николай Николаевич. Необходимы губернское правление, канцелярия губернатора и некоторые другие частные здания, а также, вероятно, и окружной суд. Наконец, надлежит подыскать около 100 комнат для расквартирования чинов Штаба. К этому генерал Саханский добавил, что он просит меня, не откладывая и по возможности сегодня же составить план эвакуации намеченных зданий и учреждений, так как, вернувшись ночью в Барановичи, его доклад у Великого Князя состоится завтра утром, и в случае согласия последнего со всеми деталями мне в тот же день будет послана соответственная телеграмма, с момента получения которой на очистку зданий дано будет не более 48 часов» [3, с. 28-29].
Дежурный генерал Штаба Верховного Главнокомандующего генерал-лейтенант П.К. Кондзеровский в своих воспоминаниях писал: «По своем возвращении Саханский представил результаты своей командировки, по которым нельзя было не прийти к заключению, что единственным подходящим местом, из всех им осмотренных, был Могилев.
В остальных было совершенно недостаточно зданий, тогда как в Могилеве была возможность использовать для помещения самого Верховного дом губернатора, а для размещения Штаба – здания присутственных мест, все находящиеся около дома губернатора. Кроме того, в городе было много гостиниц, которые можно было использовать для размещения чинов Штаба и лиц, состоящих при Верховном Главнокомандующем.
Вопрос был решен в этом смысле; губернатору были даны распоряжения немедленно освободить все необходимые для Ставки казенные здания…» [5, с. 61].
Спешные работы по подготовке к прибытию в город Ставки Верховного главнокомандующего подробно описаны в воспоминаниях В.А. Друцкого-Соколинского: «События последовали с головокружительной быстротой, и уже на следующее утро меня разбудило сообщение об окончательно решенном переезде Ставки Верховного Главнокомандующего в Могилев и о срочном требовании очищения губернаторского дома, губ[ернского] правления, казначейства, каланчи, а также «возможно» и здания окружного суда.
Всю ночь длилась упаковка дел и архивов губ[ернского] правления под наблюдением милейших советников С.В. Вержбицкого и И.И. Марченко, а утром с семи часов перед правлением были собраны десятки ломовых извозчиков, которые с помощью чиновников, курьеров и вызванных мною стражников начали грузить на возы все имущество и дела. Ту же картину одновременно можно было наблюдать на той же площади у камеры прокурора, старшего нотариуса, у старой ратуши.
В Могилев стали прибывать специальные команды для технического оборудования Ставки; протягивались бесконечные телефонные линии, устанавливался прямой провод, телеграфные аппараты и т. д. Особо интенсивно шли работы в моем губернском правлении, где должна была разместиться оперативная часть Штаба и находиться квартиры начальника Штаба, генерал-квартирмейстера и других высших офицеров этого отдела Штаба» [3, с. 29].
В Барановичах, тем временем была получена телеграмма от военного министра, которой не придали значения, но которая в итоге стала предвестником будущих крупных перемен в руководстве Ставки. Согласно воспоминаниям генерала Данилова: «Накануне отъезда из Барановичей, Военный Министр генерал Поливанов прислал телеграмму на имя Верховного Главнокомандующего, с вопросом, когда Великий Князь может его принять. В приезде Военного Министра в Ставку ничего экстраординарного, конечно, не было; необычайным мог показаться лишь предварительный запрос. Этому обстоятельству не было, впрочем, придано особого значения. Военному Министру было отвечено, что его приезд желательно отсрочить, ввиду переезда Ставки в Могилев» [1, с. 382-383]. Визит военного министра был назначен на следующий день после переезда в Могилев Великого Князя.
Переезд Ставки состоялся в два этапа. По воспоминаниям генерала Кондзеровского: «В Барановичах были временно оставлены Управления Дежурного Генерала и Военных Сообщений, так как нужно было дать все-таки время для освобождения и приведения в порядок зданий, занимавшихся разными губернскими учреждениями [5, с. 61-62]».
Генерал Дубенский, историограф Ставки, в четвертом выпуске издания «Его императорское величество государь император в действующей армии (июль 1915 – февраль 1916)» писал: «Ставка Верховного Главнокомандующего, в виду изменившихся в конце лета 1915 г. военных обстоятельств, переменила место своего нахождения – 7 августа Верховный Главнокомандующий Его Императорское Высочество Великий Князь Николай Николаевич вместе с своим Штабом и свитой покинул ст[анцию] Барановичи и на другой день, 8 августа, прибыл в губ[ернский] город Могилев…» [4, с. 16].
«20-го (7-го по старому стилю – прим. авт.) августа, – вспоминал генерал Данилов, – Верховный Главнокомандующий со всем Штабом покинул Барановичи, и на следующий день мы прибыли в Могилев. Местные власти и общество торжественно приветствовали прибытие Верховного Главнокомандующего Русской Армией в город» [1, с. 382].
Князь Друцкой-Соколинский писал о встрече Великого Князя: «…Мы, гражданские чины, встречали его на вокзале в белых летних кителях. Поезд приходил в 11 часов утра, и к этому времени все губернское чиновничество, все «власти» с губернатором Пильцем во главе были уже на платформе» [3, с. 29-30]. По воспоминаниям генерала Данилова: «Великий Князь проехал с вокзала прямо в Городской Собор, где его ждало духовенство и многочисленные толпы народа. Был совершен торжественный молебен о даровании Русскому воинству победы. По окончании молебна, все разошлись к своим делам и обязанностям. Расположение Ставки в относительно большом городе сразу дало себя почувствовать. Чины Штаба разместились частью в городе, и тесно сжившаяся семья стала как бы распадаться. Великий Князь, с ближайшими лицами его свиты и Начальником Штаба поместились в нижнем этаже Губернаторского дома. Верхний этаж оставался не занятым, на случай Высочайших приездов. Я, со своим Управлением и оперативным телеграфом, заняли Губернское Правление, располагавшееся в одной усадьбе с домом Губернатора. Немедленно, по прибытии, вновь застучали Юзы, установившие связь с фронтами еще до нашего приезда. Служебная деятельность Штаба с первого же часа вошла в нормальную колею» [1, с. 382].
На следующий день, вечером 9-го августа в Могилев прибыл военный министр генерал Поливанов. Протопресвитер военного и морского духовенства отец Георгий Шавельский, находившийся при Ставке, об этом событии писал: «Пробыв около часу у великого князя и не повидавшись с начальником Штаба, он отправился к поезду, с которым тотчас отбыл к генералу Алексееву. После ухода генерала Поливанова Верховный с братом, великим князем Петром Николаевичем, и князем Д.Б. Голицыным просидели почти до шести часов утра. В эту же ночь совершенно неожиданно пала самая любимая лошадь великого князя, прослужившая ему 23 года» [6, с. 302].
Причина приезда военного министра для чинов Ставки оставалась пока неизвестной. Генерал Данилов писал: «Утро следующего дня прошло обычным порядком: доклад у меня в кабинете Верховному Главнокомандующему; затем – сбор к завтраку. Удрученный событиями, назревавшими на правом фланге нашего стратегического фронта и тщетными усилиями своевременно сосредоточить против рвавшего фронт неприятеля сильную контр-ударную группу, я не очень удивился когда Великий Князь Дмитрий Павлович, состоявший при Верховном Главнокомандующем, обратился ко мне с сочувственной фразой. – «Могу себе представить, какую тяжелую ночь Вы провели сегодня», – сказал он. Я объяснил себе настроение молодого Великого Князя каким-либо случайно прочитанным им донесением тревожного характера, из числа тех, которые обильно поступали к нам с фронта в эти дни.
Принявшись, после завтрака, вновь за работу, я совсем позабыл об этом случайном разговоре, пока не был оторван от своего дела приходом Начальника Штаба.
Н.Н. Янушкевич объяснил мне, что Великий Князь просит меня немедленно к себе и очень огорчен был, узнав, что цель приезда генерала Поливанова мне стала известной не от него лично. Я ответил, что до сих пор ни о чем не осведомлен, но теперь догадываюсь в чем дело и только не уясняю еще себе, насколько широко намечены предстоящие перемены в составе Ставки.
Великий Князь ждал меня наверху, в никем не занятых парадных комнатах. Дрожащим от волнения голосом он прочел мне привезенный генералом Поливановым Высочайший рескрипт. В нем выражалось, что в настоящее трудные для России дни, когда ряд губерний подвергся нашествию врага, Государь Император решил осуществить свое давнишнее желание – лично стать во главе армии и флота. События на Кавказе требуют опытной и сильной руки, почему, вследствие слабости здоровья графа И. И. Воронцова-Дашкова, Великий Князь Николай Николаевич призывается на пост Главнокомандующего Кавказской Армией и Наместника Кавказа. Своим Начальником Штаба Государь избирает генерала Алексеева. Ближайшим сотрудникам бывшего Верховного Главнокомандующего – генералу Янушкевичу и генералу Данилову – выражалась в рескрипте Высочайшая благодарность; о дальнейшем их служебном положении Государь Император высказал намерение позаботиться лично» [1, с. 383-384].
Несмотря на секретность, новость понемногу расползалась – перед завтраком в столовой дома губернатора о ней узнал и отец Георгий Шавельский. Спустя пять с половиной лет в своих воспоминаниях он попытался воспроизвести приблизительный текст письма, показанного ему Великим Князем после завтрака 10 (23) августа: «Дорогой Николаша! Вот уже год, что идет война, сопровождаясь множеством жертв, неудач и несчастий. За все ошибки я прощаю тебя: один Бог без греха. Но теперь я решил взять управление армией в свои руки. Начальником моего Штаба будет генерал Алексеев. Тебя назначаю на место престарелого графа Воронцова-Дашкова. Ты отправишься на Кавказ и можешь отдохнуть в Боржоме, а Георгий (Великий князь Георгий Михайлович, в то время бывший на Кавказе для помощи престарелому наместнику) вернется в Ставку. Янушкевич и Данилов получат назначения после моего прибытия в Могилев. В помощь тебе даю князя Орлова, которого ты любишь и ценишь. Надеюсь, что он будет для тебя полезен. Верь, что моя любовь к тебе не ослабела и доверие не изменилось. Твой Ники» [6, с. 305].
Подготовка местных властей к предстоящему приезду в Могилев императора будет описана в следующих статьях, мы же вернемся к обстоятельствам жизнедеятельности Ставки до смены командования.
Обстоятельства переезда в Могилев остальных управлений Штаба Верховного Главнокомандующего довольно обстоятельно изложены в воспоминаниях генерала Кондзеровского. Находившиеся в Барановичах чины Ставки продолжали оставаться в неведении относительно будущих перемен в руководстве: «Дня через четыре после отъезда Верховного, С.А. Ронжин получил ночью по прямому проводу короткое уведомление от Н.Н. Янушкевича из Могилева о том, что в Барановичи приедет бывший тогда Военным Министром А.А. Поливанов, которому надо оказать содействие в спешном проезде его к генералу Алексееву, Главнокомандующему Северо-Западным фронтом, находившемуся тогда в Волковыске, в 100 верстах от Барановичей.
Действительно, в тот же день утром с экстренным поездом из Могилева приехал А.А. Поливанов в сопровождении своего адъютанта, С.В. Зверева. Мы с Ронжиным встретили его и, на указание Поливанова о необходимости для него возможно скорее проехать к генералу Алексееву, С.А. Ронжин доложил, что от Барановичей к Волковыску идет одноколейная железная дорога, по которой теперь, ввиду отступления армий, происходит очень большое движение грузов, и потому поездка генерала Поливанова, если он требует спешной перевозки его в Волковыск, очень отразится на перевозке этих грузов. Генерал Поливанов был в нерешительности; не говоря нам о причинах поездки, он настаивал на спешности ее, но вместе с тем не желал принять на себя ответственности в затруднении движения.
Тогда я предложил генералу Поливанову воспользоваться вместо железной дороги автомобилем, так как до Волковыска шло отличное шоссе. А.А. [Поливанов] очень обрадовался такому выходу из создавшегося положения, и после завтрака ему был предоставлен наш лучший автомобиль (у нас был один Рольс-Ройс) и на всякий случай, еще второй.
К вечеру он благополучно вернулся и сейчас же уехал с экстренным поездом в Петербург, не сказав нам ни слова ни о целях, ни о результатах своей поездки. Перед его отъездом, я попробовал спросить его адъютанта Зверева, не знает ли он что-нибудь, но тот уверил меня, что и от него генерал Поливанов держит все в строжайшем секрете, но ему кажется, что предполагается смена Начальника Штаба Верховного Главнокомандующего. Из Могилева от Н.Н. Янушкевича мы ничего не получали и, таким образом, оставались с С.А. Ронжиным в Барановичах в полной неизвестности» [5, с. 62-63].
Указанный визит военного министра в Барановичи состоялся 10 (23) августа, поскольку Поливанов выехал из Могилева вечером 9 (22) августа, в течение следующего дня посетил Барановичи и Волковысск, а уже вечером 11 (24) августа вернулся в Петроград, где доложил о результатах поездки царю, о чем тот записал в дневнике «…После чая принял Поливанова, вернувшегося из Ставки» [2, с. 542].
Исходя из воспоминаний генерала Кондзеровского, второй этап переезда Ставки произошел приблизительно в конце десятых чисел августа: «Наконец через полторы или две недели после отъезда Великого Князя, мы получили приказание двинуться тоже в Могилев, где к тому времени удалось подготовить помещение и для Дежурства и для Управления Военных Сообщений. Отъезд был назначен на вечер» [5, с. 63]. Исходя из указанных воспоминаний дежурного генерала, установить конкретную дату переезда двух важнейших управлений Ставки из Барановичей в Могилев дольно затруднительно. В любом случае, это произошло до прибытия в Ставку императора. Далее от имени генерала Кондзеровского: «После переезда в течение суток, мы на другой день вечером прибыли в Могилев. На вокзале мне передали, что Начальник Штаба просил меня и генерала Ронжина проехать прямо к нему.
Заехав предварительно со старшим квартирьером в ту гостиницу, где он приготовил помещение для моего Управления, и осмотрев его, я проехал в дом губернатора, где в нижнем этаже занимал две небольшие комнаты Н.Н. Янушкевич. Ронжин был уже там и пил чай.
Поздоровавшись со мною, Янушкевич объявил мне, что Великий Князь больше не Верховный Главнокомандующий, а он не Начальник Штаба, что Верховное Командование принимает на себя Государь Император, а Начальником Штаба у него будет М.В. Алексеев. Я был крайне поражен; если, после разговора со Зверевым, я был отчасти подготовлен к готовившейся смене Янушкевича, то мне и в голову не приходила возможность смены Верховного» [5, с. 65].
Далее дежурный генерал довольно хорошо передал напряженную и тревожную атмосферу в Ставке: «Мы довольно долго сидели у Янушкевича, как вдруг послышались шаги, дверь открылась, и вошел Великий Князь. По лицу его сразу видно было, что он находится в нервном состоянии, но, увидя нас, прекрасно владея собой, Великий Князь приветливо улыбнулся и сказав: «А, милые генералы!», поздоровался с нами, передал Янушкевичу какую-то бумагу, сказал ему два слова и сейчас же вышел.
Разговор, естественно, перешел на Великого Князя, на то, как он тяжело переживает постигший его удар и с какой выдержкой не подает и виду, что это для него удар. Как идеальный верноподданный своего Государя он безропотно готовится к отъезду на Кавказ, что определенно понималось тогда как ссылка. Единственно чем был озабочен Великий Князь, это устройством при себе на Кавказе всех состоявших при нем лиц.
Мы долго просидели с Ронжиным у Н.Н. Янушкевича и только поздно ночью разъехались, я – в гостиницу, а Ронжин в свой вагон. Под сильным впечатлением всего происшедшего, я долго не мог заснуть; к лучшему или к худшему ведет вся эта перемена, – вот что хотелось знать, и было почему то жутко» [5, с. 66-67].
Понять тревогу Кондзеровского нетрудно. Осуществляемые перестановки в руководстве армии во время немецкого наступления вели к туманным перспективам. Несмотря на очевидность неспособности Ставки справиться с отражением немецкого удара, было еще неизвестно как покажет себя новое руководство.
О прибытии в Могилев нового начальника Штаба генерал Данилов писал: «Если не ошибаюсь, 1-го сентября (19 августа по старому стилю – прим. авт.) в Ставку прибыл Генерал Алексеев и немедленно вступил в исполнение своих новых обязанностей. На должность Главнокомандующего армиями Западного фронта был назначен генерал Эверт, которого заменил на посту Командующего 4-й армией командир ХХV-го корпуса генерал Рагоза. Великий Князь, в соответствии с полученным Высочайшим указанием, продолжал временно оставаться на своем посту, в ожидании приезда Государя; фактически же, он еще раньше, со дня получения Высочайшего рескрипта, передал руководство военными операциями в руки лица, долженствовавшего стать ближайшим сотрудником Государя, по части ведения войны» [1, с. 385].
До приезда Государя в Могилев оставалось несколько дней.
ИСТОЧНИКИ
(C) Юрий Раемский
