Полицейские службы Российской империи обеспечивали общественное спокойствие и порядок, охрану личной и имущественной безопасности, исполняли обязанности по делам судебного ведомства, вели наблюдение за торгово-промышленными заведениями, осуществляли надзор за неблагонадежными, вели их розыск, собирали сведения о моральной устойчивости лиц, следили за санитарным состоянием населенных пунктов.
Полицмейстер Могилева ежедневно, а уездные исправники два раза в месяц, посылали могилевскому губернатору рапорты о состоянии дел на вверенных им территориях. Кроме доклада о происшествиях, в рапортах сообщалось о количестве больных в больницах, арестантов в тюрьмах, о прибывших и убывших лицах, о высоте воды в Днепре, о температуре воздуха, о ценах на рынке и т.д. Суточные рапорты могилевского полицмейстера заканчивались фразой: «Ночные патрули обыкновенным порядком исполняли свою службу. В городе все спокойно». [1]
Обратимся к статистике преступлений в Могилевской губернии 80-х годов XIX века. Начальником губернии был в это время действительный статский советник А. С. Дембовецкий. «Ведомость о числе и роде преступлений в Могилевской губернии за 1883 г.» сообщает, что всего за год было совершено 2027 преступлений. [2] Какие же статьи уголовного законодательства нарушали чаще всего? Почти половина всех преступлений (964) - это преступления против собственности частных лиц. Среди них самыми популярными были такие деяния, как кража (596 случаев), грабеж (107) и «зажигательство», т.е. поджоги, (119). Преступлений против имущества и доходов казны намного меньше - 46. Из них самые распространенные - подделка государственных кредитных бумаг (11) и нарушение постановлений о казенных лесах (14). Преступлений по службе набралось 133. Здесь самые распространенные - «противозакония» при хранении вверяемого имущества, т.е. кражи (57) и преступления чинов полиции (26). Из преступлений против порядка управления (120) видно, что больше всего доставалось чиновникам: их оскорбляли при исполнении служебных обязанностей 76 раз. Частыми были преступления против жизни, здравия, свободы и чести - 424 случая. Здесь на первом месте нанесение увечий (166), затем смертоубийство (109) и преступления против чести и целомудрия женщин (44).
Сравним статистику преступлений начала XX века. По-прежнему чаще всего нарушались две статьи уголовного кодекса: против жизни и здравия (861 случай), их стало больше в 2 раза, и преступления против собственности частных лиц (522), они уменьшились вдвое по сравнению с 1883 г. [3]
Обратимся к некоторым преступлениям, совершенным в Могилевской губернии на рубеже XIX-XX вв. Сведения взяты из фондов Национального архива РБ и фондов Могилевского областного краеведческого музея. Повальным бедствием общества, особенно его беднейших слоев, было пьянство. «Могилевский вестник» в 1906 г. писал, что в Чаусах «в торговый день... нельзя безопасно пройти... по улице и что-либо купить. Подле винной лавки, у дверей, как пчелки в ясный день у летки, толпится масса жаждущего люду. Невольно подумаешь: откуда берутся деньги у
«бедняков», жалующихся на свою горькую судьбу, на покупку этого проклятого «зелья»?». [4] Из рапорта Быховского исправника 1894 г. губернатору читаем, что повесился крестьянин от роду 60 лет после «продолжительного беспробудного пьянства». [5] Где пьянство, там и драки. «Могилевский вестник» в 1908 г. сообщал, что в Сенненском уезде в д. Изгородище на вечеринке между молодыми парнями произошла ссора, переросшая в драку. Новобранец Филипп Тираев получил удар ножом в живот и скончался на другой день в сельской больнице. [6]
Все могилевские губернаторы пытались вести борьбу с таким злом, как пьянство. Например, А.П. Беклемишев запрещал ученикам гимназий и училищ посещать трактиры, а полицейских обязывал следить за исполнением данного требования. Губернатор А.И. Пильц выпускал циркуляры о прекращении бесчинств на улицах на почве пьянства. В 1899 г. губернатор Н.А.Зиновьев в своем циркуляре полицмейстерам и уездным исправникам отмечал, что пьянство «есть явление не случайное и настолько вошло в привычку, что чины общей и сельской полиции никаких мер против него не принимают». [7] Зиновьев строжайше предупреждал всех чинов полиции об обязанности привлекать к ответственности лиц, появляющихся на улице в пьяном виде, а на владельцев винных лавок составлять протоколы за продажу вина «лицам очевидно пьяным». В противном случае полицейские чины получат строгое взыскание, т.к. своим бездействием они будут способствовать «развитию уличного пьянства». Еще ранее, в 1894 г., обязательным постановлением «О местностях, в коих публичное распитие вина воспрещается» губернатор запретил распитие вина на улицах, площадях, в городских садах, скверах, бульварах, дворах, а также на кладбищах и в церковных оградах. [8] Но пьянство, как общественное зло, косило всех без разбору, не щадя и полицейских. Губернатор Д.Ф. фон- Гагман в своем циркуляре возмущенно сообщает о следующем позорном случае, имевшем место 27 мая 1907 г. в Горецком уезде. Из Горок в местечко Дровну полицейская команда сопровождала четырех арестантов, трое из которых имели тяжкие обвинения. В дороге беспечная стража разрешала арестантам остановки и закупки спиртного. Более того, полицейские принимали от арестантов и водочные подношения. В конце концов, команда опьянела до такой степени, что, как сказано в циркуляре, «арестанты без препятствий отобрали у них винтовки и бежали». [9]
Другим преступным деянием, распространенным в губернии, были кражи. В суточных рапортах губернатору писали даже о самых незначительных случаях. Например, 6 января 1894 г. постовой задержал на Днепровском проспекте неизвестную девушку, которая продавала по низкой цене уздечку. Она оказалась крестьянкой Александрой из г. Быхова. Девушка при допросе показала, что уздечку сняла с извозчичьей лошади, оставленной хозяином у подъезда дома. [10]
Виновным можно было оказаться и не совершая кражу. Вот сценка из жизни Базарной площади в Могилеве. Бдительный помощник полицмейстера, проходя по базару 9 января того же 1894 г., обратил внимание на продавца массивного серебряного портсигара. При расследовании оказалось, что этот продавец, мещанин Хорошавко, только что сам купил его у мещанина Дыбовского, а тот в свою очередь нашел портсигар здесь же на базаре за полчаса до продажи. Утерян портсигар был отставным коллежским асессором Хрипочем. «Дознание для привлечения виновных в необъявлении полиции о найденной вещи, - сказано в рапорте, - передано по подсудности». [11]
Одним из распространенных видов краж было конокрадство. И расследование его однажды закончилось трагически. В Горецком уезде урядник Ковалев преследовал цыган, укравших лошадей. Вместе с ним был и еврей, владелец этих лошадей. Цыган обнаружили в д. Старая Тухинь, где те остановились у одного крестьянина на ночлег. Цыгане убили урядника, тяжело ранили еврея и беспрепятственно скрылись. Крестьяне не рискнули выступить в защиту представителя власти, хотя это все происходило у них на глазах. В семье урядника осталась жена и четверо детей. [12]
Загадочная крестьянская душа своеобразно реагировала на успехи и богатство своих односельчан. В рапорте быховского урядника в декабре 1894 г. читаем, что крестьянин Филипп Федоров поджег своему соседу овин. [13] Поджогов, как свидетельствует статистика, было немало. «Могилевский вестник» в 1906 г. сообщил о следующем происшествии. [14] В селе Соино Мстиславского уезда молодой крестьянин, поездив по миру, и, насмотревшись всяких сельскохозяйственных новинок, взялся за устройство своего хозяйства, которое досталось ему после смерти отца. Вскоре перед изумленными односельчанами зазеленел луг с необычным для них клевером. Четыре колоды пчел у соседа давали отличный мед, а дети его пасли стадо роскошных гусей. Через пару лет от процветающего хозяйства не осталось и следа: луг и посевы потравили скотом, изгороди поломали, ульи разбили. Стадо гусей из 35 голов отравили всех разом.
Совершались в губернии и преступления, свидетельствующие о высоком уровне подготовки мошенников. Так, циркуляр губернатора А.П.Беклемишева в 1867 г. сообщал могилевскому городскому и уездным полицейским управлениям о том, что им надлежит строго следить за «не обращением» фальшивых денег, появившихся в губернии, «преследуя по всей строгости законов, как делателей, так и переводителей фальшивых билетов». [15] В описании фальшивого кредитного билета достоинством 1 рубль указано, что он изготовлен фотографическим способом. Уже на заре фотографии ловкие люди по достоинству оценили изобретение Дагера.
Совершались в Могилевской губернии и такие преступления, которые могли бы запросто стать сюжетом для авантюрного романа. В уездном
г. Гомеле в 1894 г. разгорелись страсти вокруг перемещения за город публичных домов. Все владельцы выполнили указания властей, кроме Василисы Крушковой. В губернскую канцелярию посыпались на нее жалобы, т.к. оставшееся в центре города без конкурентов заведение давало хороший доход. Жалобы шли одна за другой. Особенно усердствовали две владелицы публичных домов - еврейки. Красноречиво расписывались подлость и строптивость Крушковой. Но она, судя по отпискам, держалась и не думала переезжать за город на «улицу красных фонарей». И вдруг в этом архивном деле появляются уже жалобы дочерей этих двух евреек. Что же произошло? Оказывается, Василиса Крушкова наняла убийцу и расправилась со своими конкурентками. Их дочери продолжали жаловаться и требовать наказания не только убийце, но и, говоря современным языком, заказчице преступления. Документы дела обрываются внезапно и дальнейшая судьба его персонажей неизвестна. [16]
Следующий могилевский сюжет мог бы лечь в основу любовного романа. В суточном рапорте полицмейстера от 9 января 1894 г. сообщается, что восемнадцатилетняя горничная Евгения Кучерова убила из револьвера своего любовника Василия Калиновского, повара ресторана «Гранд-Отель», а затем двумя выстрелами - и себя. На момент составления рапорта Евгения еще живой находилась в больнице, но без всяких шансов на выживание. [17]
Там, где любовные связи, там и незаконнорожденные дети. От них, как от обузы, как правило, старались избавиться. Хорошо, если без угрозы жизни ребенку, как сообщалось в полицейском рапорте 7 июля 1894 г. В Могилеве около булочной Левина на Днепровском проспекте был найден подброшенный ребенок женского пола трехмесячного возраста. Девочку отправили в контору Могилевского богоугодного заведения. [18] Немало было и трагических исходов. «Могилевский вестник» писал, что в
д. Нестерово Мстиславского уезда 25 ноября 1908 г. в сарае найден труп ребенка мужского пола, «рожденного и скрытого в навозе крестьянской девицей Ульяной Костюковой». [19] Горецкий исправник сообщал, что 30 мая 1894 г. в д. Шишевичи в погребе псаломщика (!) найден зарытый в землю труп новорожденного ребенка женского пола. Дознание показало, что жена солдата Василия Васильева, состоявшего на действительной службе, находясь в услужении псаломщика Шишевской церкви, родила незаконного ребенка. Далее записано с ее слов: «после родов упала в обморок на ребенка и когда пришла в чувство, нашла его мертвым». [20]
Бывали и курьезные случаи. В 1891 г. в Чаусах почтальон Долгополов снял со столба листок бумаги, на котором было написано: «Чаусы 26 июня запылают пламенем». Полицейская машина завертелась. Но расследование показало, что «террористом» оказался ученик-оболтус Чаусского уездного училища Михаил Запольский, который ехал домой на каникулы и из озорства повесил такое объявление. [21]
Но после 1905 года уже было не до смеха. Крестьяне и рабочие, пройдя через горнило революционных волнений, стали другими. Другой вышла из революции и сама Российская империя. Не было прежнего покоя и благочиния. С телеграфных столбов теперь урядники снимали настоящие листовки эсеров и большевиков, призывающие к неповиновению и оружию. В фондах Могилевского областного краеведческого музея хранится дело жандармского управления о революционных выступлениях в Могилевской губернии 1906-1907 гг. Многочисленные рапорты полицейских приставов вместе с прокламациями, как вещественными доказательствами, подшитые в деле, направлялись в жандармское управление, т.к. революционная пропаганда была уже по их ведомству.
Однако и полицейским хватало работы: проводили дознания о лицах, занимающихся противоправительственной агитацией (в основном это была еврейская молодежь), выявляли места проведения митингов, проводили обыски и задержания. Витебский уездный исправник Лузгин, расследуя местные случаи революционной пропаганды, сообщал в протоколе, что митинги проходят около д. Юзефово Оршанского уезда Могилевской губернии. На митингах выступают ораторы: доктор Хайкин и бывший член государственной Думы Волкович. На митинге, сообщили исправнику, ораторы «уговаривали крестьян не покупать вина, чтобы не давать дохода казне, но крестьяне заявили, что без вина трудно им обойтись, тогда решили разбивать лавки и брать вино даром», мол, все равно казне урон будет. [22] Крестьяне охотно шли послушать ораторов, но также охотно писали на них доносы. К делу приобщен донос крестьян д. Буда о том, что «фабричный мальчуган Демьян Бубка подобрал себе оборванцев» и «бунтует народ». [23] В ряде случаев крестьяне ловко использовали усиленное внимание полиции к революционным пропагандистам для сведения счетов друг с другом, родня с родней. Евдоким Маковский из Оршанского уезда жаловался приставу на дебоширство своего брата, просил найти на него управу, а попутно сообщал, что у брата под крыльцом он нашел эсеровскую листовку, которую к сему и приложил. [24] Были и трагические случаи. В 1907 г. в м. Кадино Мстиславского уезда при попытке арестовать митингующего крестьянина Андрея Харсеева разъяренная толпа забила кольями полицейских стражников Ивана Павловича и Илью Козлова, а пристава Жудро сильно покалечила. [25]
Россия стояла на пороге новой революции. Пройдет еще каких-то десять лет и революционная волна сметет вместе со старым государством и его полицейский аппарат. Новая власть для борьбы с уголовными преступлениями создаст милицию.
Литература
1.Национальный архив Республики Беларусь (далее - НАРБ). Ф. 2001. Оп. 1. Д.1 476. Л. 48.
2.Ведомость о числе и роде преступлений в Могилевской губернии за 1883 г. Фонды Могилевского областного краеведческого музея им. Е.Р. Романова (далее - МОКМ).
3.Обзор Могилевской губернии за 1900 г. НАРБ.
4.«Могилевский вестник» № 100 1906 г. Фонды МОКМ, НАРБ. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1478. Л. 31.
5.«Могилевский вестник» № 282 1908 г. Фонды МОКМ.
6.НАРБ. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1763. Л.13.
7.Там же. Ф. 2093. Оп. 1. Д. 2.
8.Там же. Ф. 2005. Оп. 1. Д. 683.
9.Там же. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1476. Л. 47.
10.Там же. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1476. Лл. 47-48.
11.«Могилевский вестник». № 67. 1909 г. Фонды МОКМ.
12.НАРБ. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1478. Л. 31.
13.«Могилевский вестник», 1906 г. Фонды МОКМ.
14.НАРБ. Ф. 2005. Оп. 1. Д. 42. Л. 51.
15.Там же. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1517.
16.Там же. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1476. Л. 34.
17.Там же. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1478. Л. 10.
18.«Могилевский вестник». № 282. 1908 г. Фонды МОКМ.
19.НАРБ. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1478. Л. 9.
20.Там же. Ф. 2001. Оп. 1. Д. 1261. Л. 143.
21.Дело жандармского управления о революционных выступлениях в Могилевской губернии в 1906-1907 гг. Фонды МОКМ.
22.Там же.
23.Там же.
24.Там же
25.Там же.
Л.Ф. Кондратьева
г. Могилев, Могилевский областной краеведческий музей им. Е.Р. Романова
