Это столетие самое трагическое в средневековой истории города, оно полно событий и политических катаклизмов. Восемнадцатый век в истории Могилева знаменует окончание «золотого времени» города и начало нового этапа, связанного с падением роли местного самоуправления, утратой ведущих позиций в торговле и не состоявшимися надеждами на ведущую роль в общественно-политической жизни Беларуси.
В самом начале XVIII века Могилев был довольно большим городом. В нем проживало более 15 тысяч человек, было около 3000 жилых домов и других строений. Город украшали 4 православных и 2 католических монастыря, 13 церквей и 2 костела. С экономической точки зрения он – один из крупнейших центров ремесел и торговли. Ремесленники по роду занятий объединялись в 21 цех. Могилев являлся центром просвещения и искусства.
Иностранные путешественники отмечали самобытный внешний вид города, его богатство и высокий уровень развития искусства. Российский стольник (посол) П.Толстой в 1697 году в своих подорожных замечаниях написал: «… Город Могилев большой и посады возле его большие. В посадах множество садов. А весь он много более за Смоленск…. На посадах много богатых мещанских домов каменных и много хороших построек деревянных… Улицы вымощены диким камнем. Много торговых рядов, а в них полно всякого товара. Лавки в рядах каменные» [8]. От такого благополучия у читателя замирает сердце… Не к добру это… Тем более, что вокруг беспокойные и ненасытные соседи-государства (Саксония, Россия, Швеция), которые очень часто вели между собой борьбу за счет чужих территорий и богатых городов.
Предвестниками несчастий явились природные катаклизмы и иные события, которые несказанно поразили могилевцев. Начало было положено 4 июля 1695 года, когда вечером в субботу пошел большой снег. Пролежал он тогда не тая в Могилеве несколько дней. Лето, вообще, было холодное, с заморозками, повредившими хлеба, что привело к неслыханной дороговизне. Затем, после смерти в 1696 году короля Яна III, который очень благоволил могилевцам, и избрания саксонского курфюрста Августа II, город был отдан во временное владение разным людям, немилосердно обиравшим его жителей.
В самом начале 1700 года в городе произошло необыкновенное событие, свидетелем которого был сам летописец Т. Сурта. Собаки на льду р.Днепр схватили другую собаку, растерзали и съели совершенно до костей и кровь на снегу вылизали. Люди в волнении говорили: «не к добру когда собака пожирает собаку, или волк волка». В том же году на первой неделе с 9 до 11 часов были видимы на небе три солнца, одно выше, а два ниже, вроде треугольника. Верхнее было обыкновенное, а нижние потемнее, имея лучи простертые, от одного на восток и от другого на запад, наподобие труб. Затем оба нижних исчезли. Это знамение очевидцы связывали с неурожаем того года и начавшейся войной [57; 38].
1700 год – год начала знаменитой Северной войны. До осени 1704 года она не затрагивала Беларуси, если не считать прохождения части шведских войск через Гродно в Польшу и Саксонию.
В Великом княжестве Литовском, Русском и Жамойтском в конце XVII века возникла группа патриотов во главе с Казимиром Сапегою, которая планировала при помощи Швеции отделиться от Польши, создав независимое государство с монархической формой правления. В противовес ей сформировался блок республиканцев (конфедератов).
Республиканцы также решили использовать благоприятный случай и отделиться от Польши, пригласив на княжеский престол Августа II, который пообещал больше свободы крупным магнатам и был союзником царя Петра I в войне против Швеции. Для Августа II планировалось создать наследственное королевство. С согласия магнатов в Беларусь и Литву вошли саксонские войска. Это спровоцировало шведского короля КарлаXII двинуть свою армию на Беларусь.
Явное военное преимущество Карла XII подтолкнуло конфедератов подписать военный союз с Россией. Петр I пообещал им военную и денежную помощь. Российские войска вступили на территорию ВКЛ. Это были значительные силы – около 60000 солдат, поделенных между командующими А. Меньшиковым и Огильви.
Все эти конфликты между магнатами привели к тому, что судьба Беларуси, так же, как Литвы и Польши, стала зависеть от России и Швеции, про что очень красноречиво свидетельствует написанный в художественной форме «карнавал» или «пасквиль» в Могилевской хронике Т. Сурты и Ю. Трубницкого. Причем в хронике ясно отмечена еще одна причина перехода российской армией границы ВКЛ – коронация в 1705 году С. Лещинского, которого поддерживал Карл XII, и отречение Августа II, союзника Петра I [8; 57].
Нужно отметить, что подготовка на случай российской агрессии на Могилевщину, где действовали союзники Сапеги Юревич, Хмара, Бильдюкевич, началась заблаговременно. В Могилеве дополнительно укрепляли оборонительные сооружения. В записках игумена Ореста зафиксировано: «1704 года, когда был собран собственный городской Могилевский гарнизон и расставлен как в самом городе по местам, так и по городским дальним воротам, то… по воле и повелению магистратскому и контрагентов шоссовых деланы были деревянные стены, ограждённые двумя замётами, а внутри между замётами, близко один от другого стоящими, землёю насыпанные валы с воротами и башнями, от горы Гвоздовки по берегу Дебри до самого Днепра и в Днепре были побиты дубовые палки до половины Днепра против Дебренской деревянной стены, также и с другой стороны Днепра от Луполово пали сим, такия укрепления учинены и на нижней стороне Днепра и в конце города за Папинскою частию». [35].
Работы по укреплению города были еще не окончены, когда на приднепровские земли ворвались российские войска вместе со сторонниками свергнутого короля Августа II. Вначале они направились в район Полоцка, а вскорости был занят и г. Могилев… «Год счастливо наступивший тысяча семьсот шестой, - записал хронист Ю. Трубницкий, - оставил городу несчастливое наследство, ибо происходили в этом году переходы и переезды различных войск, строительство мостов через Днепр, присутствие в городе влиятельных особ, присылка инспекций, сборщиков налогов и депутатов, из-за чего в городе была большая путаница…» [35; 57].
Особенно могилевцы страдали от необходимости содержать за свой счет российское войско, которое располагалось или в городе, или рядом с ним. С печалью записал все тот же летописец: «… однако вынуждены в это время дать на московское войско провиант сеном и овсом…».
«…Этого же года 1706. Мая четырнадцатого дня был заказан городу провиант на дивизию генерала Баура… Магистрат откупился деньгами, дав взятку генералу… мая 15 дня… за городской счет банкет генералам Волконскому и Головину…
В это же время строила Москва (так в хрониках называлось Великое Московское княжество – от авторов) через Днепр мост, на что давали с города людей и деньги. Было это строительство для города большой мукою…» [35; 57].
В июне, готовясь к встрече в городе Петра I, вновь дали деньги генералу Бауру, чтобы задобрить его. Город все более приходил в упадок.
Анализируя документы того времени, можно сказать, что Могилев выживал только благодаря взяткам. Два понятия – рэкет и взятки– знакомы нашим предкам с давних пор. Знакомясь по Могилевским хроникам с повседневной жизнью горожан, встречаешь данные о взятках (подарках) должностным лицам, начиная с XVI века.
Во времена Северной войны наиболее брали военачальники российской армии Репнин, Вошков, Чамберс и другие – как бы на содержание войска, а на самом деле в свой карман.
В 1682 году приехал в Могилев ротмистр Дроздовский для взыскания с города военного налога. Ему дали «гонорариум» 557 злотых. В 1686 году 6 января приехал в наш город канцлер ВКЛ Огинский, он же вторично прибыл 15 июля. «Обошелся» он горожанам в 1470 злотых. В 1704 году проезжал через Могилев в Москву посол Хелмский. Прожив полмесяца за счет городской казны, убыл, одолжив на пропитание у могилевцев 1000 талеров. Безусловно, без отдачи! Взятки давали не только наличными. В 1706 году Синицкому подарили кубок «сребропозлаченный Аусбурской работы», стоивший 50 талеров. 25 февраля того же года горожане подкупили ревизоров Подберезского, Лукомского, Галимского, которые проверяли окружной склад (цейхгауз) и винную продажу. 14 мая могилевским жителям повелено было готовить провиант для дивизии генерала Баура. Город избавился от этой «продразверстки», дав генералу 1000 талеров. Для этого специальная делегация городских властей ездила к Бауру в Шклов, где он находился. Генералу понравилось внимание, и он приехал пожить в Могилев. Притеснял наших предков до тех пор, пока ему еще не преподнесли 200 талеров. В 1706 году продолжительное время над Могилевом осуществляли военный протекторат братья Синицкие (старший был генералом). Они брали все и вся, в любых формах и суммах. Например, 14 июля старшему брату преподнесли «стакан и пугар среброзло-ченные», стоившие 80 талеров, а младшему поднесли ковер. Братья настолько запугали горожан, что те, даже когда Синицких арестовали и вели на суд, явились к арестован-ным и поднесли дорогую шапку, а в ней 200 золотых (120 рублей российскою моне-тою). А то вдруг выкрутятся и выйдут на свободу! [35; 57].
Так что современным взяточникам и взяткодателям еще далеко до предков ибо тогда практика подношений и откупов была возведена в ранг государственной политики.
Продолжая разговор о сокрытии доходов горожанами, можно отметить, что в XIX веке многие этнографы подчеркивали это как черту могилевского менталитета. Мещанам, за редким исключением, была свойственна бережливость, даже скупость. Они всегда имели в запасе деньги. Хозяин, продавший свой товар, никогда не говорил, даже жене и детям, сколько он по-настоящему получил за него. Количество обязательно уменьшалось. То же делала и жена, торгуя фруктами и овощами, да и взрослые дети. Все сбережения делали втайне. Со временем получались громадные суммы. Отдавать деньги в банк могилецвцы не любили, а прятали где-нибудь в доме. Чаще всего среди старых вещей. В результате происходили почти анекдотичные случаи.
Одна мещанка пожилого возраста была ночью ограблена. Вор влез через окно и захватил висевшие на гвозде платья, старую одежду, которая валялась в углу за сундуком. Утром мещанка со слезами пришла в полицию и заявила об ограблении. Она описала свои вещи, особенно старую кофту, на которой были снаружи «два лапика», а внутри – «тры лапика». Полиция начала поиск. Вечером мещанку позвали и сказали, что вещи стали отыскиваться. Да вот только вначале нашли «нейкую дрэнь». «Не твоя ли это кофта?» – спросили. Та трясущимися руками хватает одежду, осматривает и радостно кричит: «Мая, мая, слава Богу!» Все подивились этой радости, а мещанка говорит приставу: «Дазвольце ножык». Потом отпарывает латки, а под ними – 300 рублей ассигнациями.
А вот еще случай. В дом заходит нищий. Встречает его хозяйка, ибо мужа не было дома. Покормив нищего, она спросила: «Ідзе твоя шапка?» Тот ответил, что собаки порвали. Вспомнив, что в боковушке (часть дома) лежит старая зимняя шапка мужа, которую тот давно не носит, находит ее и отдает старому нищему. Тот благодарит и уходит. Однако на улице его встречает хозяин дома, узнает свою шапку и с удивлением вопрошает: «Ідзе ты ўзяў гэту маю шапку?» - «Спасіба, твая хазяйка падаравала» - отвечает нищий. «Во, дурная баба – говорит хозяин, - летам дорыць зімнюю шапку, на во луччы маю». Дает свой картуз и быстренько забирает старую. Возвращается домой и, завидев жену, бьет ее. «Как ты смеяш раздаваць мае вешчы?!» - кричит он. Та оправдывается, что шапка старая и ничего не стоит. В ответ хозяин отпарывает подкладку шапки и, на удивление жены, достает пачку денег [74].
Зная эти черты могилевцев, пронесенные через века, и «наезжали» на горожан все, кому не лень, требуя взятки и подношения. Кстати, термины «наехали», «наехать» – белорусского происхождения, и берут начало еще с XVII века. «Наезды» использовали белорусские дворяне, чтобы силой заставить кого-либо выполнить принятое их сообществом постановление. Ярко описал один из последних наездов в своей поэме «Пан Тадеуш или последний наезд на Литве» Адам Мицкевич. В наше время сущность термина несколько изменилась, сейчас его используют в криминальной среде при обозначении рэкета (вымогательства). Ну а могилевские нищие XVIII века подарили миру слово «лох» – на их языке, который они использовали между собой, этот термин обозначал… человека; рубль они «душевно» называли «пленный». Язык могилевских нищих еще ждет своего исследователя.
В 1706 году могилевцы готовились встречать московского царя Петра І. Согласно Могилевской хронике, к этому событию горожане готовились заранее. 8 июня «подготовили разных напитков, закупили вина, меда, наварили разного пива и подготовили яства. 16 июня 1706 года для встречи царя Петра Алексеевича испекли четыре каравая, за которые заплатили пекарю шестнадцать злотых. Тогда же, перед царским приездом в Могилев, выдали из городских припасов московскому войску четыре мерки жыта провианта. Июня 21 дня стало известно, что царь едет в Могилев водою – это значит по Днепру. Магистрат, быстренько сев в лодки, поехал в район Холмов на поклон, но, не дождавшись, вернулся в город. Городская артиллерия была поставлена на выездах из города, а также пушкари с городской охраною, которым на случай встречи царского приезда выдана от ратуши триста фунтов пороху…» [57].
Царь прибыл в Могилев на следующий день. Его встречали российские полки, которые стояли лагерем на левом берегу Днепра (в районе Луполово). На берегу Петра І ожидали также генералы, офицеры, шляхта, члены городского магистрата. Как только царь сошел на берег, к нему приблизился один из городских бурмистров и поднес на серебряном позолоченном подносе каравай. Однако Петр І здесь, на берегу, хлеб не принял, а приказал встречать его возле того места, где он будет квартировать в городе. Сам же сел на коня и с большой свитою офицеров, «немцов», поляков поехал осматривать войско. По его приказу были проведены стрельбы беглым огнем из ружей и полковых орудий.
Объехав полки, Петр Алексеевич поехал со своей свитою в наш город. При въезде его встретил орудийный салют, вторично – когда проезжал через Олейную браму (въездные ворота). От такой торжественности Петр І даже несколько опешил, промолвив: «Право, изрядно». Проехав через городской рынок, зашел в Братскую церковь, где в это время отец Труцевич отправлял молебен. В церкви он побыл совсем немного времени, затем отправился к генералу Бауру, который командовал московским войском в Могилеве. Баур в это время квартировал в доме могилевского бурмистра Захара Автушкевича. Как только Петр І слез с коня, члены магистрата вновь ему поднесли каравай и ситный хлеб. Царь был очень доволен, членов магистрата принял милостиво. Также с хлебом пришли могилевские евреи, и принесли живого осетра в чане. Но Петр Алексеевич на них даже не взглянул, приказав только принять от них хлеб [57].
Пообедав у генерала Баура, под вечер царь поехал к генералу Кикину, который проживал у Федора Казановича. Род Казановича получил шляхетство (дворянство) за участие в антимосковском восстании в Могилеве в 1661 году. Хозяин и хозяйка дома встретили Петра І на пороге с хлебом и солью. Царь спросил имя хозяина, тот, замявшись, ответил, что Федор Казанович. В ответ Петр І похлопал его по плечу и сказал: «Помню, не пугайся, я знаю, что за твоим батюшком Москву высекли, на то война была, а москва тогда дурна была…». И вскоре, еще раз осмотрев полки, сел в лодку. Его громко приветствовали криком три тысячи рекрутов. От этого крика горожане перепугались, ибо подумали, что «москали» начали «высякаць город». Ночью русский царь, взяв проводников, поплыл по Днепру из Могилева в сторону Киева. В это же время в нашем городе находилась взятая в плен русскими служанка мариенбургского пастора Марта Скавронская, впоследствии ставшая женой Петра І, императрицей Екатериной I [127].
Московский царь остался очень доволен встречей в Могилеве. Но каких расходов это стоило горожанам!
«Год 1707. В этом году постоянно то в Литву через Могилев, то с Литвы за Могилев прогуливались московские войска, отсюда бранне коней на подводы, дование провианту, кормление проезжих драгунов и пехотных солдат, ремонт мостов…».
В августе 1707 года по приказу генерала Репнина вывезли из Могилева все пушки, военное обмундирование и припасы в Смоленск. Кстати, в русскоязычном переводе Могилевской хроники Н.Гортынским (Москва, 1887 г.) имеется фантастическая по содержанию ссылка, что будто бы было вывезено и самое крупное орудие, прозванное «голландкою». Там же отмечено, что царь-пушка в Москве также среди людей зовется «голландкою». В записи прослеживается мысль-версия, что московская царь-пушка – именно та, которая была вывезена из г. Могилева! [128]. Так это или нет, но фактом остается то, что город стал практически безоружным и поэтому обирался по приказам то Шереметьева, то Ромодановского, то других. Жалобы и посольства к Петру I оставались безрезультатными [35; 57; 44].
В начале 1708 года шведский король Карл ХІІ начал генеральный поход на восток. Российская армия отступила. В ее составе была кавалерия генерал-поручика А. Меньшикова. Вот как описывает его появление в нашем городе Могилевская хроника:
«…Месяца марта 14 дня Александр Данилович Менчык, московский князь и первый царский советник, с очень пышной кавалькадою и помпой, с многими военными аксессуарами, с немалой военной свитою въехал в Могилевский замок. Шестиконных экипажей было несколько десятков, на верблюдах и мулах перевозили вьюки, вокруг рабы. Он занял себе и своей челяди помещения в замке, а офицеры расположились в богатых и средних домах горожан…» [57]. Верблюды произвели сильное впечатление на могилевцев. Это как в басне – «по улицам слона водили!».
«Отцы» города многое слышали про этого человека. Его характеризовали как «лихой, черствый москвитин». Поэтому могилевское руководство поспешило к нему в замок с хлебом и солью, разными приправами, вином и сладостями. Среди прочих подношений А. Меньшикову значатся бочка венгерского вина и оправленный в серебро хрустальный кубок гданьской работы стоимостью в тысячу злотых.
Назавтра князь прислал своего секретаря в магистрат (который заседал в ратуше) со списком того, что необходимо и обязательно выдавать за счет города ежедневно. Горожане вынуждены были кормить Александра Даниловича, его свиту и войско. Стоит целиком привести список того, что поставлял город, так как это позволит представить не только богатство города, но и род занятий ремесленников, продукты, употребляемые в пищу, и т.д.
Итак: «…бочками французское и венгерское вино, мед и пиво, вареную репу, капусту, соль тоже бочками, ежедневно живого вола, несколько десятков баранов, гусей и курей стаями, хлеба ситнего и свежего буханок по сто. Водку обыкновенную и сивуху мерками, мыло ежедневно по несколько десятков фунтов; рыбы мороженной возами, а живой – сколько можно выловить. Если что не предоставлялось сразу, чинов магистрата арестовывали и наказывали. Копченую рыбу давали штуками, масло кадушками, боровики тысячами, разные приправы, изюм, миндаль десятками фунтов, крокусы, цветы, мускат ежедневно охапками, железо на подкову коней и экипажей пудами, лук, петрушку и другие овощи охапками, перец, имбирь и другие острые приправы фунтами, муку пшеничную наилучшую мерками, сахар ежедневно головами, осетрину целиком и порезанную, также солому по несколько десятков фунтов, ежедневно выпеченные в городе пироги, даже не обращая внимания на дни святых, ежедневно с рынка поставлялись по несколько десятков гречневых аладьев. Также кормили портных, шорников, которые шили для свиты платье, делали шоры, и оплачивали им их работу. Город закупил для обивки экипажей юфту, кожу, шоры… находился со своим двором от марта 14 до мая 19 и питание и подношения потрачена большая сумма» [57].
Во времена нахождения в Могилеве А. Меньшиков замыслил отомстить горожанам за события 1661 года. Решил «высекчы горад пад корань» и сообщил об этом князю Шереметьеву. Тот всячески отговаривал царского любимчика: «Пасматры, нонячы места Могилев и нас самих, и солдат, драгун, афицеров царских хлебам и соллю кормит, абиды нам не творит, а мы ат них благодарны. Нехай сабе здраствуют» [57; 79]. Но не внял Александр Данилович разумным доводам. По-прежнему замышлял «черное дело». Согласно существующей версии, той весной город спасла чудотворная икона Богородицы из Братского (Богоявленского) собора. Однажды стоял князь во время богослужения перед иконой в соборе и думал о том как исполнить свои замыслы. Внезапно потерял сознание и посчитал затем это предзнаменованием и только поэтому не тронул город и могилевцев [57; 79].
7 июня 1708 года шведы начали очередное наступление на Москву. 3 июля в бою под Головчином они разбили российскую армию, а 7-го заняли Могилев. Исторический факт: несмотря на то, что в российской армии было большинство православных, они накануне Головчинской битвы занялись гаданием и колдовством. На Луполово запалили сложенный в кучу порох и всматривались в дым, стремясь предсказать и предопределить судьбу. Итоги колдовства для россиян были неутешительными.
Перед самым приходом в Могилев шведского войска во главе с Карлом XII прошел небольшой летний дождик. И вдруг, неведомо откуда, появилось громадное количество жаб, которые двигались только в город и никуда больше. Их было так много, что и ступить было нельзя.
Первым через городские ворота с триумфом въехал Карл XII. Шведы находились в городе с 7 июля по 14 августа 1708 года. Войско расположилось на правом берегу Днепра между городом и Буйническим монастырем. Это место впоследствии долгое время местные жители называли «Карловой долиной». За то, что Могилев оказал помощь российской армии, Карл XII обложил могилевцев денежной и продовольственной контрибуцией.
Король лично сам посетил могилевские церкви на предмет оценки серебряных окладов икон и других ценностей. Кто-то сообщил Карлу XII, что наиболее ценное священники припрятали, и он приказал, что если ценности ему не выдадут, Могилев будет ограблен и сожжен. Горожане передали шведам более 9 пудов серебра, которое было использовано для чеканки монет. Но все равно город и окрестности подвергались опустошениям.
Существует легенда про «коня короля шведского». Шведы во время нахождения в Могилеве ограбили и опустошили Буйнический монастырь, монахов разогнали. Церковь Успения Матери Божией разобрали, а из ее сруба сделали мост. Однажды Карл XII, осмотрев посты, ехал через этот мост. Вдруг королевский конь резко остановился, ни в какую не желая ехать дальше, даже начал пятиться. Король неслыханно удивился. Потом приказал осмотреть мост. Передвинув доски, увидели, что на одной из них изображен Спаситель, а на другой Матерь Божия. Это были иконы из Буйнической церкви. Король приказал эти иконы поднять и переставить в сторону. Тотчас же конь пошел по мосту. Карл XII расследовал дело ограбления монастыря и за насилие приказал повесить двух шведских солдат. Иконы приказал занести в пустой монастырь.
Нахождение шведской армии в Могилеве дорого обошлось городу, храмам и могилевцам. Последние прозвали Карла XII – «сатаной». [57; 79; 52]. Во второй половине августа 1708 года шведы двинулись в сторону Мстиславля, а затем на Украину. И тут начинаются самые трагические страницы в истории Могилева.
Вот как они описаны в Могилевской хронике:
«Не успел еще шведский король двинуться на Стародуб и Полтаву, как царские пожароносцы со стороны горок подошли к Могилеву…. Года 1708 месяца сентября 8-го… город Могилев, несмотря на то, что был разграблен шведами, оставался не разрушенным и на Божие праздники за один день превратился в попел и тлен, ибо согласно указа царя Петра Алексеевича, москва, колмыки, татары… с восходом солнца, окружили город со всех сторон… просили милости у них, но зря, был дан только одни час времени и поставлена охрана, пока несли из ратуши в подвал городские книги. Тут калмыки лавки взламывают, грабят, с другой стороны запаливают… одежду с людей снимают, деньги отнимают, церкви открывают, грабят… А когда огонь охватил строения со всех сторон, полностью ограбив город, поехали прочь… В то же время верующий и окаменевший люд выплакал последние слезы, увидев, как Божьи святыни горят, орнаментированные кресты, Божьи церкви, понемногу разгоревшись в огне, падают на землю, церковные купола, отремонтированные за немалые средства, горят… колокола сами звонят, дома горожан в тлен превращаются…» [57].
Записки игумена Ареста дополняют сведения хроники Т. Сурты и Трубницких: «…Часы, бывшие в Братской колокольне, сгорели. Также икона большая Богородичная, стоящая от древнейших времен на браме Олейной, сгорела. Колокола кафедральной Спасской церкви большие, мелодичные растопились. Церковь Ближневоскресенская до основания сгорела и колокол растопился. На церкви Николаевской красивые купола, а внутри оной хоры и двери все, погорели… колокол большой упал на било, раскололся…» [35].
От всего нашего города уцелело только предместье Луполово, так как татары и калмыки не смогли переправиться через Днепр. Тот же Ареста утверждает, что если бы могилевцы только бы попробовали сопротивляться или защищать имущество, то их бы всех «покарали мечом». На этот случай в десяти верстах от города стояли несколько отрядов российской армии.
Почему же все-таки московские отряды сожгли Могилев? Потому, что в то время действовал приказ царя Петра: «… везде провиант и фураж, тако ж хлеб стоячий на поле и в гумнах или в жницах по деревням… жечь, не жалея, и строения… уничтожать мосты, мельницы, а жителей со скотом переселять в леса…» [8].
Как это ни удивительно, но помощь пришла со стороны Турции. В 1711 году 25 февраля в Москве в Успенском соборе была объявлена неудачная для России война с Турцией. После окружения 11 июля на реке Прут российской армии, П. Шафиров подписал с Турцией соглашение, один из пунктов которого гласил, что Россия не имеет права вмешиваться в дела Речи Посполитой (федеративной державы, объединившей белорусско-литовское государство с Польшей), и обязал россиян вывести свои войска с территории ВКЛ. Правда, этот пункт не всегда исполнялся.
Несмотря ни на что Петр I, будучи дальновидным политиком и стремясь к установлению границ Российской империи далеко на западе, приложил много усилий к будущей ликвидации Речи Посполитой. Одно из них непосредственно связано с Могилевом.
С 1685 года Киевская православная митрополия, которая назначала епископов в Могилевскую православную епархию, перешла под юрисдикцию Московского патриарха. Это было подтверждено договором 1686 года между Россией и Речью Посполитой и ратифицировано сеймом только в 1710 году под сильным давлением Петра I. Было дано разрешение Московскому патриаршеству назначать епископов на единственную православную епархию Речи Посполитой – Могилевскую.
В этом нет ничего странного. Но… В 1700 году умер патриарх Адриан, которой конфликтовал с Петром I. Царь назначил «местоблюстителем патриаршего престола» митрополита Стефана Яворского. А в 1721 г. 25 января в России произошла церковная реформа. Согласно царского манифеста была создана Духовная коллегия (Святейший Правительственный Синод). Он уравнивал членов Синода с чиновниками других государственных учреждений. Таким образом, могилевские епископы, которые стояли во главе всех православных не только Беларуси, но и Речи Посполитой, стали государственными чиновниками другого государства – России.
Кроме того, именно Петр I спровоцировал в XVIII в. диссидентский вопрос про некатоликов (К. Маркс писал, что под давлением именно Петра I с целью укрепления власти его союзника Августа II на сейме 1717 года были ограничены права некатолической шляхты, причем закон об ограничении политических прав диссидентов Россия продиктовала сейму, опираясь на 60000 российских и 30000 саксонских штыков). А ведь именно этот вопрос был одним из главных причин первого раздела Речи Посполитой Австрией, Пруссией и Россией в 1772 г., согласно которому Могилев и Приднепровье были присоединены к Российской империи [8; 32].
Последствия Северной войны для Могилева и его жителей ужасны. Город очень медленно восстанавливался, незначительным был приток населения (за годы войны население Беларуси уменьшилось на одну треть). Могилев смог некоторым образом восстановить свое экономическое и политическое влияние только в 60-е годы XVIII века. Да и то в 1765 году в городе было 1879 домов; для сравнения: в 1700 – около 3000. На экономический рост и значение Могилева повлияли развитие российской промышленности, проводимая Петром I политика меркантилизма и выход России к Балтийскому морю. Отсюда резко снизилась необходимость прибыльного посредничества могилевских купцов между западноевропейскими и российскими рынками. Могилевские купцы вынуждены были переориентироваться на торговлю с городами Левобережной Украины (Нежином, Киевом, Ромнами), Польши (Гданьск, Вроцлав) и Прибалтики (Ригой, Динабургом, Крулевцом, Митавой и др.). А это требовало и времени, и средств. Горожане в целях выплаты налогов и восстановления хозяйства сдавали земельные участки в аренду феодалам. Ослабевала сила городской общины и власть магистрата.
Могилевская православная епархия сильно пострадала в годы Северной войны как от Карла XII, так и от единоверцев Петра I. С 1712 года в Речи Посполитой Могилевский православный епископ оставался единственным православным белорусским епископом. 28 ноября 1720 года вышел королевский привилей Августа II о единственной православной епархии в Речи Посполитой на Беларуси с двумя кафедрами: Св. Троицы в Мстиславле и Спасской в Могилеве. В епархии было 15 мужских монастырей и 4 женских. В 30 – 40-е годы XVIII века произошли многочисленные гонения на православных Речи Посполитой. Значительно сократилось количество православных приходов, большая часть из них перешла в униатство. Во второй половине XVIII века наблюдалось запустение епархии как в экономическом, так и духовном плане. В 1755 г. предпринята попытка ликвидировать епархию. И только самоотверженная просветительская и духовная деятельность Могилевского архиепископа Георгия Конисского спасла епархию.
Акт («Статьи») о создании отдельной православной епархии на территории Могилевщины был принят 1 ноября 1632 года и в тот же день был занесен в актовые книги г. Варшавы (Польша). Епархия была создана по инициативе Киевского митрополита Петра Могилы как единственная православная епархия на Беларуси (все остальные были униатскими – греко-католическими). Акт был утвержден привилеем короля Владислава IV на коронационном сейме 14 марта 1633 года. Епископы назывались: «епископ Мстиславский, Неунит, Оршанский и Могилевский». Вначале Могилевская епархия являлась частью Полоцкой. По королевскому привилею не были точно очерчены ее границы. Епископы должны были проживать в Могилевском Спасском монастыре. Кроме Спасской церкви, им передавались еще четыре церкви в Могилеве, две церкви в Орше, одна в Дисне, одна в Полоцке, Троицкая и Спасская в Мстиславле. Первым епископом стал 15 ноября 1632 года бывший настоятель Виленского Свято-Духова монастыря игумен Иосиф Бобрикович-Капет-Анехожский. В связи с тем, что Спасский монастырь в Могилеве в то время принадлежал униатам, резиденция епископов была в Крестовоздвиженской церкви до 1650 года [8; 33;137; 31; 60; 54].
По привилею короля Яна III Собесского (1675 г.) к титулу могилевских епископов прибавлено «и Белорусский». Это название просуществовало до 1772 г. В период до 1795 г. епископ звался: «могилевский, оршанский и мстиславский», а епархия – Белорусской. С 1795 по 1797 г. – «епископ могилевский и полоцкий», затем до 1803 – «белорусский и могилевский», в 1803 – 1833 гг. – «могилевский и витебский», в 1833 – 1919, 1942 – 1944 и с 1989 года – «могилевский и мстиславский».
После первого раздела Речи Посполитой 1772 года и вхождения Могилева в состав Российской империи Могилевская епархия в 1774 г. Указом Святейшего Синода причислена к 2-му классу. С основанием в 1793 году Минской православной епархии и восстановлением в 1833 году древней Полоцкой православной епархии Могилевская охватывала только территорию Могилевской губернии, оставаясь по-прежнему духовным центром для Оршанщины и Гомельщины. В 1830 – 1840-е годы все униаты в епархии были переведены в православие, в том числе и принудительно. Закрывались и староверские церкви. В 1883 году в епархии был создан первый церковный печатный орган – журнал «Могилевские епархиальные ведомости». Просуществовал он до 1917 года в виде газеты; издание было восстановлено в 1989 году. Первым редактором являлся преподаватель Могилевской духовной семинарии магистр богословия Д. Тихомиров. В 1897 году по инициативе краеведа Е.Р. Романова в Могилеве было открыто епархиальное хранилище древностей, превращенное в 1904 году в церковно-археологический музей. В 1920 – 1930-х годах епархией управляли обновленцы, которые создали в 1924 г. Белорусскую автономную православную церковь с центром в Могилеве. В середине 30-х годов ее приходы перешли под юрисдикцию канонической Минской епархии. В марте 1942 года епархия восстановлена в составе Белорусской автокафедральной православной церкви. После войны 1941 – 1945 гг. епископы в епархию не назначались. В 1989 году деятельность Могилевской православной епархии восстановлена в границах Могилевской области [8; 33; 137; 31; 60; 54; 112].
Могилевской православной епархией руководило много талантливых, преданных вере епископов. Среди них (см. приложение № 1) выделяется фигура Святителя Георгия Конисского.
В истории Беларуси есть четыре имени, четыре столпа православия: преподобная Ефросинья, игуменья Полоцкая; великий проповедник Кирилл, епископ Туровский; игумен Брестский Афанасий (Филипович); и, наконец, святитель Георгий (Конисский), архиепископ Могилевский и Белорусский, который в XVIII веке знаниями ученого-историка, талантом политика и блистательного проповедника, мужеством воина Христового встал на защиту прав православных белорусов и украинцев, за свободу вероисповедания в Речи Посполитой. Он всю жизнь посвятил духовному возрождению и укреплению Могилевской епархии.
Будущий святитель родом из украинских дворян. Родился в 1717 году в городе Нежин (Украина) и был назван Григорием. В 11 лет поступил в Киево-Могилянскую академию. Все 15 лет обучения отличался прекрасными способностями и неутомимым трудолюбием, отличными успехами в истории, физике, красноречии, стихосложении, но более всего в богословских и философских науках. В совершенстве владел латинским, древнееврейским, греческим, польским, немецким языками. В студенческие годы началось и литературное творчество Г. Конисского. Он автор драматических произведений на украинском, стихов на славянском, польском, латинском языках.
Академию Григорий Конисский окончил в 1743 году и, имея 27 лет от роду, принял в Киево-Печерской Лавре монашеский постриг с именем Георгий.
В 1745 – 1755 гг. Георгий Кониссий – преподаватель, профессор, ректор Киево-Печерской академии – наилучшего учебного заведения православных, в котором проявил себя как талантливый ученый. Профессор Конисский разработал оригинальные курсы лекций по поэтике, риторике, философии, богословию. Он отказался от средневековой схоластики католических авторитетов и оборотился к научно-историческому методу богословских исследований. Философские взгляды Г. Конисского были умеренными, он не придерживался точных канонов ортодоксальной теологии, поскольку с пониманием и уважением относился к учению Н. Коперника, Г. Галилея, Р. Декарта.
Именно такой человек и нужен был белорусской земле, именно такая личность и могла спасти православие на Беларуси.
С 1755 года Могилевскую епархию возглавил Георгий Конисский. В октябре он приехал в Могилев. Его встречали ветхие храмы, бедность и к тому же духовное невежество верующих и священников. Неграмотные православные священники не знали даже заповедей Божьих, числа святых Таинств, Символа веры и Закона Божьего.
И первое, что сделал Конисский, – это открыл в Могилеве в 1757 году духовную семинарию для священников. Можно отметить, что Могилевскую духовную семинарию закончили: будущий первый директор Киевской гимназии Я.Мошковский (1776 г.), фольклёрист и этнограф И.Носович (1812 г.), отец будущего главного конструктора ракетных систем академика С.П.Королёва (1895 г.), в начале ХХ века известные белорусские писатели Андрей Мрый, Василь Шашалевич, Михась Зарецкий; в семинарии учился историк, академик и первый президент Белорусской академии наук В.Игнатовский и др. В том же году Конисский создал при архиерейском доме типографию, в которой переиздал для народа несколько сокращенный текст «Катехизиса» Феофана Прокоповича в своем переводе с церковно-славянского на славянско-белорусский диалект, издал морально-духовные книги для народного чтения. В 1759 году он открыл при Могилевско-Братском Спасском монастыре школьные классы.
Слово архиепископа оказывало громадное влияние на верующих. В проповедях архипастыря чувствовалась настоящая, деятельная любовь к людям, забота о спасении души, духовном и моральном возрождении народа. Г. Конисский мужественно и успешно защищал интересы православных как при дворе короля Речи Посполитой, так и перед императрицей Екатериной II.
Так, в 1762 году он ездил в Москву на коронацию Екатерины II, перед которой ходатайствовал о заступничестве за православных Великого княжества Литовского. Она согласилась опекать православных за границами своего государства.
В 1765 году Г. Конисский был в Варшаве, где имел аудиенцию у короля Станислава Понятовского и выступил перед ним с блестящей речью в защиту своей паствы. После этого он вручил королю меморандум, в котором подробно изложил тяжелое положение православных в Польше и Беларуси. При составлении своего меморандума ему пришлось хорошо изучить исторические документы и юридические акты, на которые он ссылался. Все эти материалы он выдал на польском языке под названием «Права и вольности жителей греческого вероисповедания в Польше и Литве». Благодаря усилиям именно Г. Конисского в марте 1767 г. появилось новое политическое объединение – Слуцкая конфедерация. Это был союз православной шляхты (дворян), который своей целью ставил защиту православных. В противоположность ему римо-католики и униаты создали свою Барскую конфедерацию.
Такое противоречие в конце концов явилось одной из причин конфликта между Речью Посполитой и Россией. В результате территория Речи Посполитой была разделена. Вся территория Беларуси была захвачена Россией.
Г. Конисский после присоединения Приднепровья к России был оставлен во главе Могилевской православной епархии. Его деятельность на благо веры и России практически осталась незамеченной со стороны царских властей и Синода. С начала 70-х годов XVIII века Конисский акцентировал свое внимание на просветительской работе. Он построил в Могилеве новое здание для духовной семинарии, заложил кафедральный собор, написал много проповедей. При церквях открыл школы для обучения детей «простага люду грамоте, правописанию и Катехизису». Такие школы были открыты в Могилеве, Мстиславле, Быхове, Кричеве, Орше, Рогачеве, Черикове и других городах. Преосвященный построил в Могилеве каменную Спасскую церковь, архиерейский дом на деньги министерства (коллегии) экономии, консисторию, на собственные деньги церковь Георгия Победоносца в Печерске под Могилевом.
Свободное время Георгий Осипович Конисский всегда посвящал научным занятиям. Его перу принадлежат несколько научных работ по истории Беларуси и Малой Руси (Украины), а также «Книга о должностях пресвитеров приходских», «Исторические записи об унии», «Правда о вольности христиан греко-восточного исповедания в Польской Короне». Много работ Г. Конисского написаны на латинском языке – языке науки и международного общения в то время. Поэтому, к сожалению, они малодоступны не только для широкого ознакомления, но и для исследования. Наследие Конисского ждет своего времени. Кстати, в 1892 г. в Могилеве вышла книга под названием «Слова и речи Георгия Конисского». Он содействовал и помогал написанием произведений театру, который возник при духовной семинарии, собрал и оставил городу богатейшую библиотеку – более 10 тыс. томов. К сожалению, епископ Анастасий Братановский, вопреки завещанию Г. Конисского, вывез ее в Астрахань, и библиотека оказалась навсегда утерянной для Могилева.
Умер архиепископ 13 февраля 1795 года и был похоронен в освещенном им самим Спасском кафедральном соборе в Могилеве. Тело Георгия Конисского было нетленным – это выявилось в 1812 и 1875 годах. Образ Г. Конисского увековечен в скульптурной композиции на монументе «Тысячелетие Руси», который был возведен в 1862 году на территории Новгородского кремля.
В связи с 275-летием со дня рождения Георгия Конисского городскими властями Могилева была установлена на доме архиепископа мемориальная доска, на открытие которой 12 декабря 1992 года собрались сотни могилевчан. В его честь назван в городе Архиерейский вал.
Белорусская православная церковь собрала большой исторический материал и свидетельства для канонизации святителя Георгия, архиепископа Могилевского и Белорусского – «святого, на земле белорусской просиявшего». 5 – 6 августа 1993 года в Могилеве произошли канонизация и торжественное прославление святого. В честь этого события в Могилеве ежегодно проводятся большие торжества [8; 55; 79].
Политическая жизнь 30 – 60-х годов XVIII века заполнена борьбой горожан против налогового и повинностного гнета, беззаконий и произвола магистрата при распределении и сборе налогов, злоупотреблений властью. В 1742 и 1744 гг. могилевцы не уплатили предъявленной суммы денежного сбора и заявили, что выполнять его не будут и подчиняться городской раде не желают. Магистрат принял строгие меры по отношению к наиболее активным организаторам сопротивления [67]. И это были не единичные случаи. Именно в это время за Могилевом окончательно закрепилось название «краина бунтов».
В 1772 году в результате насильственного первого раздела Речи Посполитой Могилев оказался включенным в состав Российской империи. Он являлся центром Могилевской провинции (до 1775 года) и Могилевской губернии, с 1778 года – Могилевского наместничества, с 1776 г. – уезда Белорусской, с 1802 года – Могилевской губернии. После присоединения к России в городе было практически ликвидировано самоуправление. Так, в 1775 году Могилев был лишен Магдебургского права, а в соответствии с жалованной грамотой городам 1785 года для руководства хозяйственной жизнью стала избираться дума.
Волею судьбы наш город, оставаясь центром одной из многочисленных православных епархий России, в это время становится центром всех римо-католиков громадной империи. В результате первого раздела Речи Посполитой в состав России вошли территории Смоленской диацезии, а также части Финляндской и Виленской диацезий, где жило более 100 000 римо-католиков. 22 ноября 1773 года Екатерина II своим указом создала Белорусскую римо-католическую епархию (диацезию, бискупство) с центром в городе Могилеве. Границы ее совпали с границами Российской империи. Рим вначале не признал этого, и только в 1783 году папский нунций Арчетти по поручению папы Пия VI совершил открытие Могилевской римо-католической епархии (преобразование было также подтверждено грамотой императрицы от 11 ноября 1783 г.). Не нужно воспринимать это как католическую экспансию, ибо старейший католический приход на Могилевщине находился в деревне Обольцы Оршанского уезда и был основан королем Владиславом Ягайлой в 1387 г.
С расширением империи изменились и границы епархии. В конце XIX века юрисдикция Могилевского епископа (с 1797 года жил в столице, Санкт-Петербурге, но сохранил свои титулы) распространялась от Могилева до Владивостока. В это время диацезия была самой большой римо-католической епархией в мире! Архиепископ имел титул: «архиепископ Могилевский и митрополит Российской империи». Костел Успения Девы Марии (Св. Станислава) с 1773 года являлся кафедральным.
Епархия имела свою семинарию и академию, которые назывались «могилевскими» до 1918 г., несмотря на то, что определенное время (семинария с 1847 года, академия с 1882 года) размещались в Санкт-Петербурге! [137]. В 1926 году Рим сделал реорганизацию и ограничил юрисдикцию могилевского митрополита границами БССР. Его стали называть «митрополитом Могилевским и Минским». На сегодняшний день кардинал К. Свёнтак носит титул митрополита Могилевского и Минского, его кафедра (катедра) находится в столице нашего государства г. Минске, ксендз Роман (Фоксиньский) возглавляет Могилевский деканат. Кстати, последний в течение многих лет возглавлял нынешний епископ Витебский Владислав (Блин).
Первым же епископом (см. приложение № 2) был назначен викарий Виленской епархии Станислав Богуш-Сестранцевич. Родился этот талантливый человек в 1731 году на Гродненщине. Обучался в университетах Кенигсберга, Амстердама, Лондона. Получил отличное образование и прекрасно владел почти всеми известными языками. В молодости служил в армии. Получив ранение в одной в одной из военных операций, вышел в отставку. Нанялся учителем к князьям Радзивиллам. Полюбил одну из радзивилловских красавиц и решил навечно связать с ней свою жизнь. Она была католичкой, а он кальвинистом, поэтому красавица пожелала, чтобы Станислав перешел в католичество. Когда это условие было выполнено, свадьба все же не состоялась. Обманутый С. Богуш-Сестранцевич поступил в Варшавскую главную школу приоров, навсегда связав свою судьбу с религиозной деятельностью. Возглавлял ряд приходов на Беларуси. После выступления с проповедью в 1770 году по поводу неудавшегося покушения на короля стал известен не только в Варшаве, но и в Санкт-Петербурге.
Екатерина II назначила Станислава Ивановича руководителем епархии в 1773 году.
Будучи сторонником европейских гуманистических идей, католический архиепископ (с 1783 года) активно открывал школы в Беларуси, содействовал открытию Виленского университета и воссозданию ликвидированной Павлом I Могилевской губернии. Приехав в наш город, он основал в нем типографию, где печаталась духовная и светская литература, правительственные постановления. Именно в ней было положено начало книгопечатанию гражданским шрифтом на Беларуси. С 1783 года начал работать театр Сестранцевича.
В Могилеве раскрылся его талант исследователя и литератора. Он написал несколько историко-краеведческих трудов. В основанной им Могилевской типографии он напечатал монографию «О Западной Руси» (1793), в которой рассматривал происхождение восточных славян. Его перу принадлежат научные исследования «История Тавриды», «О происхождении сарматов и славян»; он также был автором научных работ в области философии «Исследование о происхождении русского языка», возможно, им была написана и грамматика белорусского языка. Кроме того архиепископ был известен как поэт (писал на латинском и польском языках), драматург и организатор театра. Именно в его театре в 1788 году была поставлена пятиактовая трагедия «Ора» и созданная им трагедия «Гиция в Тавриде». В соответствии с требованиями позднего периода эпохи Просвещения многие произведения создавались на основе древнегреческих сюжетов. Это характерно и для произведения С. Богуш-Сестранцевича.
Как человек европейского уровня образования, воспитанный в идеях просвещения, С. Богуш-Сестранцевич содействовал открытию в Беларуси школ разного типа, выступал за передовые для того времени формы обучения. Именно эта разносторонняя общественная и научная деятельность дала основание для принятия его в члены Российской Академии наук, Петербургской медико-хирургической академии, к тому же он был президентом Свободного экономического общества. В 1813 году Станислав Иванович был даже избран президентом Вольного (Свободного) экономического общества и, временно, – президентом Российской Академии наук.
С.И.Богуш-Сестранцевич в какой-то степени готовил себе литературную смену: в начале XIX столетия в его доме в Могилеве воспитывался сирота-племянник, будущий классик белорусской литературы В.И. Дунин-Мартинкевич; правда, сначала его дядька ориентировал по части медицины.
За свою церковно-политическую, научную и просветительскую деятельность он был награжден орденами Андрея Первозванного, Александра Невского, Владимира большого креста, Анны первой степени, белого орла Св. Станислава и Иоанна Иерусалимского.
Был он также и известным хозяйственником-предпринимателем. У него работали печатники и ткачи, имелись в наличии пивоваренный завод и суконная фабрика. Владея большим имуществом, строил за свой счет костелы в Петербурге и Малятичах. Основал 15 стипендий для бедных студентов-белорусов и 4 стипендии для девушек-белорусок, которые получали образование в столице России.
Согласно его завещания, всех крепостных на принадлежавших ему промышленных предприятиях отпустили на свободу, выделив каждому коня, семенной фонд и денежную помощь на приобретение леса для строительства дома. Свою библиотеку (3000 томов), 20000 рублей, разные приборы для научных изысканий завещал костелу Св. Станислава; дом в Могилеве – Могилевской римо-котолической консистории (сегодня здание по ул. Ленинской, д. 25). Умер Станислав Богуш-Сестренцевич в возрасте 95 лет, однако память о нем жива и будет жить у благодарных потомков.
Нахождение в последнюю четверть XVIII века в Могилеве таких личностей как Г. Конисский и С. Богуш-Сестранцевич было великим благом для города и горожан. Их взаимоотношения являлись образцовым примером могилевской толерантности. Наиболее ярко это можно проследить на примере судьбы Печерского парка в нашем городе.
Первое упоминание про Печерск относится к 1632 году. В тот год Головчинский князь Алексей Лахтынович завещал Киево-Печерскому монастырю свое имение, которое находилось возле дороги в Могилев. В 1644 году, во время нахождения в нашем городе настоятеля Киево-Печерского монастыря, известного просветителя архимандрита Петра Могилы, имение Печерск отошло к владениям могилевских православных епископов и стало их резиденцией. Впоследствии епископы владели только честью нынешней территории Печерского парка. На ней размещалась архиерейская дача, церковь св. Георгия, мельница, корчма. Все это было национализировано в 1919 году и превратилось в городскую зону отдыха.
В XVIII веке рядом с владениями Г. Конисского в Печерске разместилась загородная резиденция католического епископа С. Богуш-Сестранцевича. Там он построил двухэтажный каменный дворец, основал большой сад с оранжереей, открыл ковровоткацкую и швейную фабрики, пивоварню, корчму, на Дубровенке построили водяную мельницу. В специальных комнатах дворца показывал представления крепостной театр. Там же работала типография. После смерти Богуш-Сестранцевича фабрики были ликвидированы, крепостные получили свободу. В 1820 г. дворец передается под военный госпиталь, в середине XIX в. его с некоторыми другими постройками приобретает Могилевский губернский приказ общественной опеки и в 1862 г. размещает там «богодельню для инвалидов войны». А в августе 1908 г. туда перевели больных психиатрического отделения губернской больницы. С того времени и по сегодняшний день в бывшей резиденции католического епископа находится психиатрическая больница. Именно в ней трагически погиб и похоронен на опушке леса первый руководитель правительства БССР Д.Ф. Жилунович (Тишка Гартный).
Ныне Печерские земельные угодья, которые почти три столетия находились в собственности церкви и костела и получившими свое название от Киево-Печерского монастыря, входят в городскую черту Могилева. Здесь расположен. Печерский лесопарк с зоной отдыха горожан [127].
Среди достопамятнейших событий XVIII века далеко не последнее место занимает приезд в наш город двух императоров – российского и австрийского. Именно в Могилеве и была решена судьба Речи Посполитой. Венценосные особы договорились о сферах своего влияния и ликвидации этого государства. С карты Европы окончательно исчезла Речь Посполитая, одна из крупнейших держав, долгое время объединявшая славян – поляков, белорусов, украинцев и др.
В мае 1780 года в городе Могилеве была назначена встреча Екатерины II и Иосифа II. Сохранились многочисленные воспоминания современников тех событий. Попробуем на их основе дать короткое описание нахождения и встречи венценосцев в нашем городе.
Императрица вначале пожелала быть в Могилеве на протяжении семи дней. Для того, чтобы она не скучала, из Петербурга в наш город приехала придворная итальянская опера; концерт давали лучшие музыканты и артисты, среди которых была очень известная в то время певица Бонафика. В Могилеве был построен деревянный театр и большой зал по плану архитектора Бригонция.
Специально к встрече готовились военные маневры. Командовать ими должен был генерал-поручик С.М. Ржевский, известный своими знаниями в тактике и военными сочинениями. Специально для этого был собран корпус из лучших полков: первого кирасирского, двух гусарских, одного драгунского, пяти пехотных и двух полков донских казаков. Огневую поддержку должен был осуществлять полк полевой артиллерии, вооруженный пятьюдесятью пушками.
Более чем за месяц до приезда Екатерины II в Могилев начали съезжаться министры, часть придворных, большое количество иностранцев, вельмож и местного дворянства. Город по своему многолюдью стал более похож на столицу, нежели на губернский центр. Все время в нем проходили балы, празднества.
Император австрийский Иосиф приехал в Могилев 22 мая 1780 г., раньше чем Екатерина. Он обыкновенно совершал свои поездки по Европе инкогнито. В российскую империю он прибыл под именем графа Фолкенштейна (Филькенштейна). В Могилеве вначале никто не обратил внимание на офицера в зеленом гарнизонном мундире, который ходил среди прохожих совершенно один. В семь часов утра зашел в костел Св. Ксаверия (иезуитов), долго молился, стоя на коленях. Затем гулял по улицам и губернаторской площади. Узнал императора губернатор Пассек, случайно столкнувшись с ним на улице. Пассек точно знал Иосифа II. Встреча состоялась тогда, когда император после осмотра панорамы города с башни ратуши спустился вниз и пошел через толпу людей к руинам замка.
Австрийский император оставил на память о себе хозяину дома, в котором жил (ныне это здание музея В. Белыницкого-Бирули), портреты: свой и своей матери. Портреты впоследствии хранились в Могилевском музее и исчезли в 1941 году в начале войны.
Российская императрица через Псковскую и Полоцкую губернии прибыла в Могилевскую. По всему пути следования ее пышно встречали. На следующий день после посещения Шклова (24 мая) ее ожидали около Могилева.
Встреча была роскошной. В трех верстах от города в сторону Шклова (дорога шла вдоль Днепра) была построена триумфальная арка, богато украшенная. Между нею и городом стояли войска с одной стороны, а с другой – народ и горожане с цеховыми хоругвями. Возле арки Екатерину II встречал белорусский наместник граф З. Чернышев с чиновниками и дворянством. В сопровождении дворян и знатных вельмож императрица приехала в собор, где ее встречал Георгий Конисский, архиепископ Могилевский. Побыв на молебне и приложившись к иконам, Екатерина II отправилась в дом наместника. Там встретилась в римо-католическим епископом С. Богуш-Сестранцевичем и священнослужителями, а позже с – «шляхетными» дамами.
На второй день она осматривала административные учреждения. Ей были представлены все чиновники и дворяне. В обед она встретилась с императором Иосифом II. Вечерами были балы, фейерверки, гуляния…
Во время нахождения в нашем городе императрицы католики и православные Могилева были сильно впечатлены поведением Екатерины II в соборной церкви. Как известно, императрица была рождена и воспитана а законе евангелистском, а греческую (православную) веру приняла только перед своей свадьбой с наследником российского престола. Однако всех поразило, с какой набожностью и моральной чистотой она подошла к алтарю, приняла таинства веры, возлагала на себя полный крест и склонялась в поклоне так низко, как позволяло человеческое тело. Это отметили верующие разных конфессий. Императрица пожертвовала в Могилеве значительные средства неимущим, городу, на строительство лютеранской кирхи и др.
30 мая 1780 г. в честь встречи двух императоров в Могилеве состоялась закладка церкви Св. Иосифа. Позже ей будет дан статус собора. Существует предание, что во время закладки камня в фундамент у Екатерины II порвалась нить жемчуга. Придворные бросились собирать рассыпавшиеся бусы, но императрица запретила это делать, сказав: «Пусть храм будет прекрасен как этот жемчуг». Строилась церковь по проекту известного архитектора Н.А. Львова. Талантливый и разносторонний человек представил интересный проект, который включал комплекс соборного ансамбля на главной улице Могилева. Храм был построен в стиле классицизма. Для его украшения известный российский художник В. Боровиковский написал ряд высокохудожественных икон. На них в виде святых и ангелов были изображены фавориты Екатерины II и она сама. Иосифская церковь была построена только в 1799 году и приобрела статус собора в 1802 г. Это был первый в нашей стране памятник в стиле классицизма. Собор действовал до 1929 года и был взорван в 1938 г. На его месте была возведена гостиница «Днепр».
Иосифский собор связан с отдельными фактами биографии японского гражданина Косай Татибана, который долго жил в России в середине ХІХ века. И о котором японская телекомпания «Брэби Судзуки» в 1983 году создала специальную передачу.
Сразу после закладки церкви российская императрица выехала из Могилева [91; 137; 74; 24; 130; 131].
В 1781 году был утвержден новый герб Могилева: «Погоня» на красном поле, а вверху дополнительно помещалась верхняя половина двуглавого орла – герба Российской империи. В этом же году город посетил проездом Великий князь (будущий император) Павел Петрович с женой Марией Фёдоровной.
Монументальная живопись. В XVIII веке в Могилеве было свыше десятка церквей, несколько костелов и синагог. Богатые росписи имели Буйничский монастырь и церковь, Богоявленская и Николаевская церкви в Могилеве, православный храм в Вейно. В росписях алтаря Николаевской церкви налицо все признаки типично барочной формы: иллюзорность, глубокая пространственность, архитектурные кулисы. Изображение дополняют картуши и барочные орнаментальные арки. Стиль барокко стал более пышным, хотя некоторые черты выделялись и не так ярко.
Росписи костела кармелитов (Св. Станислава) имеют все признаки барочного искусства. Они состоят из нескольких частей. В верхних фресках алтаря изображены фигуры Христа и Бога-отца.
Поскольку храм представляет трехнефную шестистолбовую базилику с полукруглой апсидой, то главный неф несет основную смысловую нагрузку. На его сводах размещены три композиции: «Преображение», «Вручение ключей Петру» и «Вознесение Марии» (размещены от апсиды к хорам).
Сцена «Преображение» представлена в обрамлении сложной конфигурации, представляющей раскрепленный антаблемент. В центре – Христос в ореоле славы, от которого расходятся лучи света. Этот яркий свет будто рассовывает облака и они образуют своего рода композицию, повторяя овальную форму антаблемента. По левую руку от Христа – преклоненный Моисей, по правую – Илья на коленях. На самом верху фрески среди разогнанных облаков видны головы ангелов. Внизу – три апостола. Именно здесь, в нижнем регистре, самое волнительное действо, самые динамичные позы, выражающие бескрайнее удивление. Суровый пейзаж подчеркивает значительность действия. К тому же вершина горы зрительно и композиционно будто служит пьедесталом для фигуры Христа, витающего в воздухе. У подножия колонн антаблемента, обрамляющего сцену, с двух сторон – св. Климент и св. Григорий.
После «Преображения» внимание зрителя переключается на сцену «Вручение ключей Петру». Сразу привлекает внимание сложный архитектурный стелаж, который вряд ли можно назвать имитацией какой-то реальной конструкции. Архитектуру украшают типично барочные гирлянды золотистого цвета.
Главные действующие лица представлены в арочном проеме. Петр опустился на одно колено на ступеньках. Его левая рука возле сердца, правую он протягивает Христу. Глаза Петра подняты вверх, на лице его – взволнованно-напряженное выражение. Под ногами Петра сетка с рыбой и весло как символ его занятий и как символ церкви – ловить новые души и правильно их направлять, для чего она и создана. Христос с сиянием вокруг головы, стоя на ступеньках, протягивает Петру ключи, а другой рукой указывает на ротонду на вершине горы на заднем плане. Это символ новой церкви, от нее тоже исходит сияние. За спиной Христа видна башня – символ старой церкви.
Зрители в сцене «Вручения ключей» очень выразительно и эмоционально реагируют на событие: один из них взволнованно сложил руки перед собой, кто-то просто наблюдает в восторге, некоторые, видимо, обсуждают события. Кстати, во всех росписях костела именно такие несакральные персонажи являются самым интересным благодаря разнообразию и живости движений.
Вверху, над всей композицией, будто ее венец, среди облаков ангелы держат символ церкви: папский крест и папскую тиару, бискупский жезл и корону, кардинальскую шапку. Здесь присутствуют другие символические изображения.
Последняя композиция свода центрального нефа – «Вознесение Марии». Грандиозная архитектура образует фон, на котором разворачивается действие. В низу изображена притча о последнем гроше. Вверху в облаках– Мария в окружении ангелов. Один из них держит лавровый венок, а второй розу – символ Матери Божьей. Эту сцену сопровождают аллегории Любви и Сосредоточенности.
В цветовой гамме превалируют розово-коричневые, зеленоватые и серые оттенки. Колорит гармоничный, художник стремится избежать резкого сопоставления красок. В основном цветная моделировка превалирует над светотеневой.
Фрески боковых стен, видимо, рассказывают об истории общества кармелитов; судить более точно об их содержании трудно.
Безусловной целью росписи является продуманная композиция, гармоничный колорит, построенный на сочетании розово-коричневых, голубых и приглушенно-зеленоватых тонов. Вообще, сцены фресок боковых стен главного нефа кажутся более натуральным и живым.
Театральное искусство этого времени стало более разнообразным и интересным. Предшественницей современного театра кукол являлась батлейка. Ее корни уходят в средневековье западноевропейской церковной жизни. В Беларусь ее завезли иезуиты с целью пропаганды католического вероисповедания. Они принесли хорошо организованную систему театрализации церковных обрядов.
Батлеечным представлением в основном занимались школяры-семинаристы, студенты духовных школ. В конце XVII – начале XVIII в. батлейка от школяров и семинаристов попала к местечковым ремесленникам, а потом и к крестьянам. С этого времени начался процесс расширения репертуара батлейки, в это время активно пополнявшийся народно-комедийным, светскими по своему характеру сценками. Именно этот период Е. Романов назвал блестящим временем использования вертепа. Вывод такой он сделал на основе анализа постановок Могилевской батлейки. Она была двухэтажной, такая форма являлась наиболее распространенной в Беларуси.
Куклы Могилевского вертепа не очень отличались от других, но обязательно имели текстильную одежду, тем временем как в деревнях они просто красились. Наиболее полно батлейка, персонажи-куклы, их одежды описаны фольклористом П. Шейном, уроженцем Могилева.
Драматургия батлеечного народного театра в своей основе в развитой форме соединяла два начала – религиозный и светский. Батлейка последовательно придерживалась принципов разграничения «высокого» и «низкого».
Чаще всего представлялся зрителю «Царь Ирод». Постановки имели много вариантов, особенно отличались прологи. В могилевской батлейке кроме Пономаря еще появились три Ангела, которые стояли на коленях перед скульптурой младенца. Остальное действо было традиционным.
В представлении всегда большую роль играл сам батлейщик. Он всегда находился сзади батлеечного ящика, руководил куклами, работал в неудобной позе, его видел зритель, но это совсем не мешало восприятию действия. От батлеечника часто зависело и содержание всей постановки, он мог в известные произведения вносить коррективы, что придавало авторское звучание действу, делало его личностным. Именно по этим чертам узнавали батлейку. В батлейке Василия Бутомы из Могилева в конце представления выходил старик с кошельком. Следом появлялся разбойник, заглядывал в кошелек, бил старика булавой и приговаривал: «Проси денег, проси!» Старик кланялся хозяину дома, а дети кидали в его кошелек деньги. Плата бралась по договоренности от 30 копеек до рубля. Не отказывались батлеечники и от угощений.
Батлейка просуществовала до конца XIX в., встречалась она и в начале ХХ-го. На современном этапе сделана попытка возобновить это мастерство. Выпускник Могилевского университета им. А.А. Кулешова Концевой по музейным образцам воссоздал батлеечный ящик, сделал куклы, наполнил старые сюжеты новым содержанием. Представления с большим интересом воспринимаются школьниками.
Имела свое развитие в Могилеве и школьная драма. Этот вид искусства тоже пришел с Запада. В Беларусь его принесли также иезуиты. Обосновавшись сначала в иезуитских коллегиумах как средство воспитания, она потом стала достоянием православных братских школ, выполняла те же функции воспитания и была довольно убедительным средством межконфессиональной борьбы.
Школьный театр в Могилеве возник в начале XVIII века, что подтверждается сохранившимися программами. Три известные печатные программы относятся к 1722 – 1732 годам.
1722 г. В связи с приездом в Могилев графа Франтишка Осолинского исполнялся панегирик под названием «Гоноровые сарматские знаки – дедовские секиры Осолинских». В нем прославлялись заслуги одного из предков высокого гостя.
1726 г. В очередном панегирике под названием «Ключ знаний, присоединенный к ключам прадедовского герба Михаловских», возвеличивался основатель местного шляхетского рода Мельхиор Михаловский. В названии и содержании обыгрывался герб Михаловских, в центре которого находилось изображение ключа. После пролога, первого и второго актов отмечаются интерлюдии.
Репертуар иезуитского школьного театра состоял из трагедий, комедий, трагикомедий, литературных драм, инсценировок диспутов и судебных заседаний. Границы между этими жанрами были довольно условными, подвижными, потому часто в одном и том же произведении соединялось трагическое и комическое. Все действо шло на латинском языке, а вставки – на белорусском.
В середине XVI в. католицизм теряет монополию на школьный театр. Представления начинают организовывать также униатские и православные школьные заведения. Не был исключением в этом плане и Могилев.
Центральная фигура интермедий – крестьянин-белорус, вступающий в разные взаимоотношения с представителями иных общественных сословий, групп, классов, профессий, национальностей: здесь и обедневшие дворяне, и распущенные школяры, и ленивые слуги, и разбойные татары, и вольнолюбивые казаки, и закостенелые схизматики, и недогадливые немцы, и хитрые евреи, и вороватые цыгане, и обманчивые паломники-богомольцы, пьяницы и нахлебники, самохвалы и шарлатаны, ангелы и еще чаще черти.
Интермедии в основном писались на местном материале, потому тоже имели поучительный характер. Были также обмены. Талантливо написанные интермедии чаще всего вместе с преподавателями переходили в учебные заведения других городов, становились общеизвестными.
В XVIII веке существовали крепостные и городские театры и театры личные. Первый губернатор Могилевской губернии З.Г. Чернышев имел в подаренном ему Екатериной II Чечерске свой театр, где он в 1787 году принимал наследника Павла, а в 1789 в Могилеве в Чернышевском театре были поставлена комедия Буаси «Французы в Лондоне».
В конце XVIII столетия именно на Могилевщине имелось более всего театров. Основной сценой было деревянное здание, построенное к приезду Екатерины II (не сохранилось). Спектакли ставились в учебных заведениях, частных домах.
Примерно с 1792 по 1795 год руководителем театра был А.Ш. Жуковский. Он сформировал хорошую труппу актеров, игравших на польском и русском языках. Руководители театра часто менялись, менялись и театральные труппы.
В конце XVIII века в нашем городе было 22 улицы, 32 переулка, 2000 домов. Работали около 33 предприятий, в том числе 22 кожевенных, 7 пивоваренных, 2 кирпичных завода, 2 водяные мельницы. В Могилеве насчитывалось более 750 мастеров-ремесленников: слесарей, кузнецов, медников, золотых дел мастеров, кожевников (жили в основном в Заднепровской части города – Луполове), сапожников, седельников, портных, хлебников, кирпичников, мясников, плотников, столяров и других, более 5479 купцов. В городе насчитывалось около 240 лавок, проводилось 3 торга (ярмарки) в неделю [67].
В последние годы XVIII столетия губернский центр переместился в г. Витебск, в 1796 году была упразднена Могилевская губерния.
(Пушкин И.А., Агеев А.Г., Климуть Я.И. Перекрёстки могилёвской истории. – Минск, 2003. – с.: ил.)
История Могилева. Древнейшие времена
История Могилева. Становление города. XVI век
История Могилева. Становление города. XVII век
История Могилева. Столетие катаклизмов и утери былого величия. XVIII век
История Могилева. Центр Могилёвской губернии. XIX век
История Могилева. Эпоха динамичного созидания и несбывшихся надежд. XX век
